Такой легкой она не была никогда, законов притяжения для нее
больше не существует.
– Ты со всеми такое проделываешь? – спрашивает
Васька, не поворачивая головы.
– Нет.
– Есть какая-то определенная система?
– Никакой системы.
– Значит, я тебе нравлюсь? – Предположение
насколько смелое, настолько же и беспочвенное.
– Если бы ты мне нравилась, я бы предпочел видеть тебя
в койке и голой, а не на крыше и в кроссовках.
– Кстати, что ты скажешь о кроссовках? Кроссовки –
Васькина гордость. Профессиональные, высокотехнологичные, они стоили Ваське
месячной зарплаты в «Ноле» (чаевые ей отродясь не давали, даже когда она –
недолгое время – работала официанткой).
– Ну… Таким кроссовкам можно только позавидовать.
В чем был сам Ямакаси? Стоя к нему спиной, Васька пытается
вспомнить эту ничего не значащую деталь: кажется, из-под белого брючного
полотна проглядывали такие же белые парусиновые сандалеты с подошвой, которая
показалась Ваське чуть толще обычной и слишком мягкой – веревочной или
пеньковой. «Чуть толще» – с этим все понятно, Ямакаси невысок, но хочет
казаться таким, как все; вот ты и попался, дружок, – даже человек-ядро не
чужд обычным мужским комплексам.
Легкость, поселившаяся в теле Васьки, никуда не уходит, и
уже из-за одного этого можно простить Ямакаси его дешевые прихваты с обувью.
– Ты готова?..
– Похоже, что да.
– Тогда идем.
– А… разве мы не стоим на исходной точке? – Теперь
десятиметровая пропасть между этой и соседней крышами кажется для Васьки
пустяком.
– Нет. Выберем что-нибудь попроще. Для начала. Он
наконец отпускает Ваську и поднимается вверх;
странно, но кровля под его ногами не прогибается и не
дрожит, не издает ни одного звука, как если бы по ней расхаживали голуби или
ангелы. Удивительный человек,думает Васька, Чук и Гек были правы…
Чук и Гек оказались ровно на том месте, где Васька оставила
их: за кирпичной, в копоти трубой. После модернизации, наскоро проведенной
Ямакаси, Ваське неожиданно открылись новые знания. Или, скорее, –
ощущения. Или – предчувствия.
Чук и Гек слишком тяжелы.
Слишком неуклюжи для грядущих свершений. Наскоро склепанный
дельтаплан еще выдержал бы их тупую мышечную массу, и велосипедное седло
выдержало бы, и доска для серфинга, но с потоками воздуха им не справиться. Ни
налокотники, ни наколенники, ни дурацкие шлемы не помогут. Ни любое другое
приспособление, которым набиты их рюкзаки.
– Ну как? – спросили Чук и Гек, стоило только
Ваське приблизиться к ним.
– Что – как?
– Как тебе он?
Фраза звучит прелюдией к предложению. Васька так и видит,
как этот накачанный тяни-толкай (ЧукГек) вытаскивает из ушной раковины кольцо и
пытается водрузить его на Васькин палец. Жемчужина в кольце стоит баснословно
дорого и так хороша, что имеет собственное имя – «Ямакаси». Блеск жемчужины
призван заворожить любую женщину и вырвать у нее однозначное «да».
Не дождетесь, мальчики.
– Как тебе он, а?
– Самый обыкновенный парень.
Они разочарованы, но все еще бодрятся.
– А что он сказал тебе?
– Он должен был что-то сказать?
– У него есть волшебное слово. Или заклинание. Или
что-то вроде того. Оно помогает ему… Прыгать по крышам. Он не открыл его тебе?
– Нет. С чего бы ему делиться со мной своим волшебным
словом? Ведь вы его друзья – не я.
Васька сильно сомневается, что у этого азиатского Джуда Лоу,
у хохлатого голубя, у ангела с хорошо законспирированными крыльями, вообще есть
друзья.
– Ну да, ну да, – мнутся Чук и Гек. – Хочешь
сказать, вы молчали целых полчаса?
Полчаса. Васька и не заметила, что прошло полчаса. Расстояния
всегда меньше, чем кажутся. Может, та же хреновина происходит и со временем?
– Не молчали, говорили. О вас.
– Интересное кино, – произносят Чук и Гек, как
всегда – синхронно.
Гораздо менее интересное, чем «Небесный капитан и мир
будущего», хотя к началу сеанса Васька и опоздала.
– Он считает, вам не нужно прыгать по крышам.
– Почему?
– Не знаю. Просто считает и все.
Об обладателях железобетонных мускулов Ямакаси даже не
заикнулся, оно и понятно: какое ему дело, что Чук и Гек слишком тяжелы, что они
могут разбиться или покалечиться, – сами виноваты, сидели бы лучше на
своем Гоа, на юго-западной оконечности Португалии. Но Ваське – Ваське не все
равно: Чук и Гек – душки, обаяшки, зайцы-«Энерджайзеры», она спала с обоими и
воспоминания, оставшиеся об этом, не самые плохие.
– Он думает, что у вас ничего не получится. И пробовать
не стоит. Вот так.
– Пошел он в жопу, – щерит зубы Чук, не ожидавший
такого вероломства от человека-ядра.
– Или еще куда подальше, – добавляет преданный человеком-кошкой
Гек.
Жемчужина «Ямакаси» подложила им свинью, обломала всю
малину, а они так на нее надеялись, придурки.
Даже будучи придурками, Чук и Гек небезразличны Ваське. А
она знает, что если ЧукГек решат покуражиться, погнуть понты перед
бывшей-любимой девушкой, то обязательно разобьются насмерть, ни опыт серфера,
ни опыт дайвера им не помогут. Васька же еще может их спасти, стащить с крыши
прямо сейчас, увлечь идеей культпохода в Манеж, на выставку современного
японского искусства (часы и дни работы выставки давно закончились, да и черт с
ней); увлечь идеей поездки на озера в Каннельярве, да мало ли что еще можно
сочинить на скорую руку, включая оперативный секс?
Чук и Гек небезразличны Ваське.
Но вечереющее небо, подоткнутое темными разломами крыш,
небезразлично еще больше. Ямакаси неплохо поработал над ее телом, но кое-что от
прежней Васьки все же осталось. Дрожь в пальцах, дрожь в груди, сведенный живот
и пульсирующие молоточки в висках. Так бывает всегда, когда Ваське хочется
попробовать что-то новое, испытать себя. И стоит ли менять такие чудесные,
такие сверхъестественные ощущения на придурков Чука и Гека?
Не стоит.
Пошли они в жопу.
– Смотрите сами, перцы, – сказала Васька. – Я
просто хотела предупредить.
Ждать ответа она не стала, она даже не обернулась на
жалобные стенания кровельных листов: это Чук и Гек топтались на месте, решая,
как им поступить.
– Эй, Васька! Эй!.. – кто из них крикнул, кто
позвал ее, Васька так и не узнала.
Она перемахнула через гребень крыши и, спустя секунду, и
думать забыла о Чуке и Геке: прямо перед ней, в центре окружности, соединяющей
Гоа и Португалию, стоял Ямакаси.
