Ты ведь не хочешь, чтобы они огорчались? Нет.
Значит, будь хорошей, послушной девочкой, чтобы они
гордились тобой. Во всем помогай Мике, во всем ее слушайся.
Как можно находиться в нескольких местах одновременно? В
Васькином сердце, в Микином сердце, в сердце дяди Пеки да еще при этом на
небесах? Что-то здесь не так. И дядя Пека опять врет. Мы можем съездить к ним.
К мамочке и папочке? А куда?.. На небеса, что ли? Они полетят самолетом? Васька
ничего не понимает.
Но согласна ехать куда угодно.
Вместо самолета их с дядей Пекой ждет огромная машина,
Васька уже каталась на ней однажды: воспоминания о прогулке незабываемы. И
хорошо, что с ними нет Мики – Мика бы все испортила своим кислым видом.
Место, куда они приезжают, называется кладбищем. Слово
«кладбище» уже проскальзывало в тихом разговоре дяди Пеки и его шофера; теперь
шофер останавливает машину у глухой и длиннющей кирпичной стены. Крепко держа
Мику за руку, дядя Пека покупает у входа огромный букет роз и они проходят
вовнутрь. На кладбище множество камней, черных и белых, побольше и поменьше,
самой разной формы: все они установлены вертикально. Иногда встречаются кресты,
иногда встречаются звезды, – совсем как на елке, которую они наряжают
каждый Новый год. Между камнями высятся оградки и проложены тропинки, а кое-где
есть и столики, врытые прямо в землю.
Вид у столиков блеклый.
И здесь почти совсем нет людей. А те, что есть, похожи на
тени.
Васька в жизни не видела места неприятнее.
Хотя по телевизору и показывали что-то похожее, и каждый раз
показ сопровождался тоскливой музыкой. Представить, что мамочка и папочка
променяли свой большой и теплый дом на такое вот уныние, выше Васькиных сил.
Мы пришли, говорит наконец дядя Пека.
Хорошо, что пришли, вот только мамочки и папочки не видно.
Наверное, придется подождать какое-то время. Чтобы скрасить томительное
ожидание, Васька принимается наблюдать за стрекозой, потом к ней присоединяется
еще одна; стрекозы кружатся в воздухе, улетают и снова возвращаются, и снова
улетают, теперь уже навсегда.
Увлекшись стрекозиным танцем, Васька совсем выпустила из
виду дядю Пеку, а он тем временем избавился от цветов, положил их на край плиты
(на этот раз – горизонтальной). И замер, опустив голову. Он может простоять так
тысячу лет, если его не потревожить.
Ну где же они? – Васька теребит дядю Пеку за край рукава.
Они здесь.
Где же?
Васька никого не видит.
Они здесь похоронены.
«Быть похороненным» означает быть зарытым в землю. Так, во
всяком случае, ей объяснила мама, – в тот день, когда все они лишились
Фили. Васька пытается связать концы с концами, и ничего не получается. Любимой
темной кладовки – вот чего ей сейчас не хватает. Там, в темноте, она бы могла
хорошенько подумать обо всем, отделить смерть Фили от того, что случилось с
родителями. Но темноты нет, есть солнце и дядя Пека, который что-то говорит ей.
Ага —
Они здесь. Они здесь похоронены. Произошел несчастный
случай. Они попали в аварию…
В Египте? – уточняет Васька.
Почему в Египте? При чем здесь Египет?
Онивсе это время были в Египте, так сказала Мика.
А-а, ну да, нуда, Мика все правильно сказала.
Васька начинает подозревать неладное: если они попали в
аварию в Египте, то каким образом оказались здесь? И почему не заехали домой
хотя бы на секундочку? – Ваське тоже хочется домой, в кладовку.
Но дядя Пека вовсе не собирается уходить, стоит и стоит, и
при этом разговаривает с Васькой:
Если ты захочешь приехать сюда… Тебе достаточно будет
сказать об этом мне или Мике и мы обязательно тебя привезем. И ты сможешь
рассказать родителям, что происходит в твоей жизни, попросить совета.
У кого? – удивляется Васька. – У этого камня? С
чего бы мне просить совета у камня, да еще отчитываться перед ним?
Ты ведь умница, Васька, ты всегда казалась мне не по годам
смышленой… И ты уже большая, чтобы понимать какие-то вещи. Странно, что ты их
не понимаешь. Или ты просто не хочешь понимать?
Васька молчит. Ее единственное желание – поскорее убраться
отсюда. Выкрашенная в серебро оградка не имеет, никакого отношения к мамочке и
папочке, и светлый хорошо отшлифованный камень тоже не имеет, и выбитые на нем
лица какой-то женщины и какого-то мужнины.
Что там написано? – спрашивает Васька.
Разве ты еще не умеешь читать?
Что там написано?
Имена твоих родителей. Дата их рождения и смерти.
Я больше не хочу здесь оставаться. Не хочу.
Хорошо, мы уже уходим. Успокойся, детка.
Они возвращаются тем же путем, мимо крестов и звезд, к
длиннющей стене из красного кирпича. Машина больше не кажется Ваське огромной,
а дядя Пека – милым. В том, что произошло и происходит до сих пор, есть
чудовищная несправедливость: дядя Пека время от времени посещает их дом, а Мика
– так мозолит глаза круглые сутки, и только мамочка и папочка все не приходят.
Масса вещей осталась на своих местах, а…
Только теперь Васька сообразила: не все вещи остались на
своих местах, некоторые исчезли бесследно. Мамин махровый халат, например, и
папины комнатные тапочки. И мамина расческа, и мамина косметика (Васька и
пальцем к ним не притрагивалась), и огромный пазл с изображением старинной
картины – папа собирал его по воскресеньям, после обеда, и всегда радовался,
когда Васька подбирала ему нужный кусочек.
Она даже помнит, как называлась картина: «Любовь земная и
небесная».
Если кто и виновен в пропаже вещей, так это Мика.
Мика – самое большое Васькина несчастье. Она липнет к Ваське
как кусок давно прожеванной жвачки, контролирует ее каждую минуту, пристает с
дурацкими вопросами, и потом, глаза Мики вечно на мокром месте. Особенно, когда
она приносит египетские письма и маленькие египетские посылочки от родителей,
Васька не читает писем, очень ей нужно – читать. Посылочки тоже не вызывают
особенного любопытства.
Они – странные.
Васька никак не может решить, в чем заключается странность
посылок. Наверное, в том, что в них нет ничего такого, что могло быть послано
исключительно ей, Ваське, Безделицы из посылок подошли бы любой девочке, Васька
здесь ни при чем. Как будто мамочка и папочка не знают, что она терпеть не
может пластмассовые бусы и браслетики, и наборы игрушечной посуды, и носовые
платки, пусть они хоть трижды будут кружевными. А песок?
Мика сказала ей, что это песок из Красного моря, но Васька
хорошо помнит, что там были камни, ходить по ним не всегда удобно, а папа
называл камни галькой. Они ездили в Египет всей семьей, и Мика тоже ездила, так
неужели она забыла про гальку?
