Вован.
Или это был Кузя? Или это был Ильич? Или это был ЧукГек?..
Прошлое странным образом вымывается из памяти, его полки
покидают Ваську, не особенно утруждая себя арьергардными боями; можно быть
уверенной лишь в одном – существует только сейчас, а в этом сейчас существуют
только она, Васька – и Ямакаси.
… – Самое трудное сделано, кьярида миа, можно
начинать! – Ямакаси машет ей рукой.
Гуляющий по крыше ветер относит его голос в сторону, до
Васьки долетают лишь обрывки фразы, отдельные звуки, оттого и получается: с…м…е…е…р…ть…
Смерть.
Васька вздрагивает.
Да нет же! Это всего лишь неудачная шутка ветра. И нервы.
Они чересчур напряжены, все последнее время она только и думала, что о пауке, и
о том, что скоро паука не станет. И вот, пожалуйста, ей мерещатся всякие ужасы,
нельзя быть такой впечатлительной, к добру это не приведет.
– Ну что же ты?
Ощущая сосущий под ложечкой страх, Васька медленно подходит
к краю крыши и останавливается рядом с Ямакаси: ветер стал еще сильнее, внизу
проступили очертания огромного города – не парадной его части, а той, что
находится в окрестностях Выборгской набережной, телевышки и Кантемировского
моста. В этих пейзажах тоже есть своя прелесть, и они обязательно заворожили бы
Ваську – при других обстоятельствах.
– Я передумала, – упавшим голосом говорит она, в
то время как Ямакаси молча и сосредоточенно закрепляет на ней страховочный
пояс.
– Что значит – передумала?
– Я не буду спускаться. Вернее – буду, но по лестнице.
– Что это на тебя нашло?
– Трос может не выдержать. Я могу разбиться… Я не хочу…
Отпусти меня, пожалуйста.
– С чего бы тебе разбиваться? Человечество не изобрело
ничего надежнее этих тросов.
– Зажим может соскользнуть…
– Человечество не изобрело ничего надежнее этих
зажимов.
– Карабин… Карабин может расстегнуться.
– С карабином все тоже будет в порядке. – Он
старается не выказывать недовольства, а руки его между тем работают все быстрее
и быстрее. – Ты перелетала с крыши на крышу без всякой страховки, ты и
думать не думала о тросах и карабинах, и о том, что разобьешься, а теперь вдруг
испугалась?
– Мне приснился сон… Кошмар… Сегодня ночью. Я говорила
тебе. Зачем ты привел меня сюда? Ты ничего не объясняешь. Я не буду прыгать.
– Будешь, – избавиться от объятий Ямакаси, вдруг
ставших стальными, невозможно. Он не выпустит ее из рук, не оставит в покое,
теперь Васька знает это точно. Как она могла поверить азиату с пустотой в
глазах, с вудуистскими татуировками на теле, с бурыми пятнами крови невинных
жертв на сандалиях? – а он даже не потрудился их замыть!.. Догадка, –
простая, как конструкция пожарной лестницы, – молнией проносится в
Васькином мозгу: вероломный азиат заодно с пауком! Он только прикидывался, что
выступает на Васькиной стороне, а на самом деле водил шашни с ведьмой; ведьма
его привечала, подкармливала, вылавливая со дна своих дьявольских котлов самые
жирные куски. Как же называются эти психотропные средства, которые паук всем,
без зазрения совести, прописывает в меню? Теленок из провинции Лимузэн в
бальзамическом уксусе? фламбэ с виски? рисовый пудинг с карамелизованными
бананами, лакрицей и свежим инжиром? трюфели со шпанской мушкой, посыпанные
крупной морской солью? шпинат по-монашески, артишоки по-иудейски?.. Отсюда,
сверху, видна вся Петроградка, и, не находись Васька в таком смятении, она
наверняка могла бы найти глазами свой дом, вернее – ее, паука, дом; вернее – их,
паука и азиата, будущий дом.
Скоро, очень скоро они будут плести паутину вместе.
– Я не буду прыгать. И ты не заставишь меня… Васька
поступила неосмотрительно, приблизившись к краю крыши и позволив Ямакаси
приблизиться к себе, – и все это время он теснил ее к пропасти глубиной в
двадцать пять этажей. Васька все еще стоит спиной к телевышке и Кантемировскому
мосту, но это не мешает ей знать, не мешает чувствовать: до края не больше полуметра,
а то и сантиметров тридцати.
– О-опс! – тихо и почти нежно произносит Ямакаси.
И с силой толкает Ваську в грудь.
Конечно, она не смогла удержаться и камнем полетела вниз.
И остановилась, пролетев метров тридцать и так и не успев
воспользоваться зажимом, альпинист из нее никакой, что и говорить. Амплитуда
раскачивания троса довольно велика, Васька болтается на его конце, неожиданно
превратившемся в тарзанку или в какой-то другой немудреный аттракцион.
Занятие увлекательное, особенно если запрокинуть голову и
взглянуть на перевернутую чашу города: он так хорош, что Васька на мгновение
забывает о мучавших ее страхах.
– Как тебе полет, кьярида миа? Здорово, да?! – Это
Ямакаси, он парит поблизости, выделывая в воздухе самые немыслимые кульбиты.
Ямакаси – гораздо более опытный акробат и верхолаз, чем
Васька, это не подлежит сомнению.
И потом…
Он не собирается ее убивать.
Напротив, укротив свой трос, он перехватывает и Васькин, и
подтягивает ее к себе. Сделать это довольно сложно, и получается лишь тогда, когда
Ямакаси находит точку опоры: полуразобранную строительную лебедку, торчащую из
межэтажных перекрытий.
– Альпинист из тебя никакой, что и говорить.
– Все так плохо?
– Отвратительно.
– Ничего, я научусь. Я способная. Закрепившись как
следует сам, Ямакаси закрепляет и безвольную, полностью доверившуюся (он не
собирается меня убивать) ему Ваську. Под ними метров сто – сто двадцать пустого
пространства, отсюда хорошо видны крошечные, похожие на спичечные коробки,
гаражи, и разбросанные в беспорядке ангары, и мертвые кирпичные здания складов.
– Ничему ты не научишься. Ты можешь делать только то,
что знаешь, и только то, что тебе нравится, кьярида.
Если он имеет в виду редкую психологическую особенность
Васьки – он прав. Если он имеет в виду ту легкость, с которой Васька до сих
пор, без всяких предварительных тренировок, перемещалась по крышам – он прав,
куда же подевался четырнадцатый патрон?..
Он не собирается убивать Ваську, и он до сих пор не сделал
этого – выходит, он на ее стороне?
Трепещи, паук!
Ваське становится весело, от недавних страхов и следа не
осталось. А Ямакаси что-то говорит ей: о том, что ведьма пригласила его в
ресторан, и, кажется, влюбилась в него до смерти; испытывать муки ревности в
ста метрах от земли Ваське еще не приходилось.
– Ты спал с ней? – Васька отталкивается носками
ботинок от стены. Или от окна – из-за задрапированного стеклом фасада не
понять, где что находится.
– Какой ответ тебя устроит больше?..
