Марианна росла сообразительной и прилежной девочкой, которая схватывала все на лету и, к удивлению отца, проявляла особый интерес к точным наукам и немецкому языку.
Редко, всего несколько раз в год, Анна доставала пожелтевшую, склеенную вырезку из журнала – портрет Карла-Отто фон Веллерсхофа. Она как-то пыталась навести о нем справки, однако быстро поняла, что ее интерес к представителям немецкой аристократии может привести к неприятным последствиям.
Геннадий много раз заводил с женой разговор о том, что неплохо бы им завести еще одного ребенка, а лучше всего – нескольких. Но дети что-то не получались. Анна даже съездила в Москву, к маститому профессору, рекомендованному ей генерал-лейтенантом Теняшиным, и тот, проведя обследование, заявил, что больше матерью ей не стать. Во всем оказалась виновата ангина, которую Анна перенесла в 1947 году (даже несколько дней находилась между жизнью и смертью). Геннадий был расстроен, однако довольно быстро смирился с тем, что Марианна будет единственным ребенком в семье.
Марианна ходила в ту же школу, где директором была ее мать, однако Анна следила за тем, чтобы дочери не делали поблажек. Большой интерес Марианна проявляла и к спорту – баскетболу, плаванию, хождению на байдарках. В десятом классе, задумываясь о выборе будущей профессии, она колебалась между специальностью инженера и стезей химика.
Неожиданная смерть Геннадия весной 1962-го в возрасте сорока восьми лет стала для Анны тяжелым ударом. Ей позвонили с завода, где муж занимал должность начальника цеха, и сообщили, что у него случился инсульт. Анна бросилась с занятий в больницу, где застала мужа обездвиженным, под капельницей, без сознания. Он скончался тем же днем, причем, как выяснилось, клинически мертв он был в ту же секунду, когда в мозгу у него разорвался сосуд, и ничто уже не могло спасти его.
Смерть отца оказала большое влияние на планы Марианны, решившей поступить в медицинский институт. Девушка, окончившая школу с серебряной медалью (единственная четверка была по тригонометрии), отправилась в Воронеж, где, к своему удивлению, срезалась на экзамене по физике. Анне она прислала телеграмму, гласившую: «Ура, провалилась. Еду домой».
* * *
Анна чувствовала скрытую вину за смерть Геннадия, однако в то же время ощущала облегчение – правда о рождении Марианны навсегда останется тайной за семью печатями. После похорон мужа Анна с удивлением обнаружила, что осталась практически одна. Таисия Федоровна умерла за три года до кончины сына, а многочисленные друзья, приятели и знакомые, которых хлебосольный Геннадий приводил к себе в гости, бесследно исчезли.
Марианна после смерти отца решила не оставлять маму одну, поэтому надумала поступать в Нерьяновский медицинский институт. Теперь обязательным условием для этого было наличие рабочего стажа, поэтому два последующих года Марианна работала санитаркой в больнице. Наконец, блестяще выдержав вступительные экзамены, девушка стала студенткой.
Анна гордилась дочерью и, рассматривая фотографию Карла-Отто, с нежностью думала о графском сыне. Судьбе было угодно сделать так, чтобы они расстались и больше никогда не встречались. Женщина находила, что дочь становится похожа на графиню Корнелию – тоже высокая, темноволосая, с темно-синими глазами и узкими губами. Анна много раз порывалась рассказать о своей канувшей в Лету короткой любви, но в последний момент пасовала: что это даст? Карл-Отто наверняка нашел себе спутницу жизни. Возможно, что его, как и Геннадия, уже нет в живых, так к чему же ворошить прошлое?
Марианна, специализировавшаяся на терапии, окончила медицинский институт одной из лучших, с красным дипломом, затем отправилась в Киев в ординатуру, а позднее и в спецординатуру. Анна осталась совершенно одна. Она ушла с головой в работу, проводя в школе иногда по восемнадцать часов. Все чаще и чаще она смотрела на выцветшую, измятую по краям фотографию Карла-Отто. Большой портрет Геннадия висел на стене в гостиной, но, к своему стыду, Анна редко думала о покойном муже.
Вернувшись с Украины, Марианна стала работать участковым терапевтом в одной из поликлиник Нерьяновска. В 1976 году дочь сообщила ей, что получила вызов из Новороссийского морского пароходства – ее приглашают судовым врачом на танкер, совершающий рейды за границу.
* * *
Однажды, услышав из прихожей частые телефонные звонки, Анна подумала – звонит дочка. Подняв трубку, она уже предвкушала разговор с Марианной, но вместо этого услышала тревожный, беспощадный голос:
– Анна Алексеевна Никишина? С вами говорит начальник департамента стран Латинской Америки Министерства иностранных дел СССР Плотников. К большому сожалению, у нас имеются неутешительные вести о вашей дочери, Марианне Геннадьевне. Она находится сейчас в республике Коста-Бьянка под арестом – ее обвиняют в убийстве и торговле наркотическими препаратами...
Сашá
Жан-Ксавье припарковал автомобиль перед трехэтажным домом. Затем, миновав две улицы, подошел к небольшому старинному особняку. Беглого взгляда на таблички хватило, чтобы увидеть искомое имя – Сашá Монтини. Его сведения были верными – девчонка проживала здесь, на втором этаже.
Делая вид, что говорит по мобильному, Жан-Ксавье, перейдя на противоположную сторону, внимательно изучил окна. Синие шторы, на угловом окне спущены жалюзи. Наверное, там находится спальня малышки.
Он вытащил из кармана фотографию красивой молодой женщины с короткой стрижкой и огромными синими глазами. Жан-Ксавье облизнулся и подумал, что хорошо бы такую затащить в постель. Он, конечно, мог бы перед тем, как приступит к тому, ради чего прибыл в Вену, но это не будет соответствовать его уровню.
В Вене он оказался с очередной миссией. Чертова работа! Когда-нибудь она его доконает. Только ведь надо же как-то зарабатывать деньги на жизнь? Кто-то выступает в суде, кто-то делает пластические операции, кто-то управляет самолетами, а Жан-Ксавье, родившийся в кантоне Урии, проведший детство на Корсике, окончивший школу в Лозанне и служивший в иностранном легионе в Анголе, Сьерра-Леоне и Мексике, был специалистом узкого профиля. Свое первое дело он отлично помнит – все случилось в его семнадцатый день рождения, в Риме. Крови было много, но что взять с наивного дилетанта... С тех пор прошло двадцать два года, и он многому научился, достигнув небывалых высот в мастерстве убийства.
Да, Жан-Ксавье был наемным киллером, и его задачей была физическая ликвидация неугодных его клиентам людей. В Вену он прибыл, чтобы совершить очередное убийство. Сколько именно человек было на его совести, Жан-Ксавье не помнил. Только в дешевых американских боевиках убийцы ведут список жертв. Он сбился со счета еще лет десять назад, и тогда количество жертв, отправленных его руками к праотцам, перевалило за три десятка.
Итак, имя объекта – Сашá Монтини. Симпатичная бабенка, но он не имеет права терять голову. Это было бы верхом непрофессионализма. Примерно то же самое, что и испытывать жалость к жертве. Жан-Ксавье никогда не ощущал ни жалости, ни, впрочем, ненависти. Разве ненавидит хирург раковую опухоль, которую вырезает из тела пациента? Испытывает ли мясник гнев по отношению к свинье, из которой требуется сделать окорок?
