Мне подумалось, что ситуация с Вулком сходная: кто-то пытается уверить общественность в том, что Сердцеед и Климович воскресли, вернее, слились воедино. Дешевый пиар! Мне стало стыдно за свои страхи, хотя непонятное мерзкое чувство, как скользкая змея, притаилась где-то в душе.
Я не заметила, как заснула в мягком кресле. В себя я пришла от какого-то постороннего шума. Встрепенувшись, я на мгновение поверила, что ко мне в квартиру проник Вулк. Потом я поняла, насколько смешны мои страхи – Фредди закончился, его сменили девицы с силиконовыми прелестями, соблазнявшие бравых полицейских. Терпеть это было не в моих силах, я решила отправиться в постель.
Сонливость, как это и бывает после недолгого, но интенсивного всхрапа, исчезла, однако стрелки часов убедили меня, что пора баиньки. Я же обещала Виолетте Лурье в девять часов как штык прибыть в мемориальную больницу. А сейчас без семи минут два.
Я направила свои стопы в спальню и, проходя мимо резного столика, заметила, что мигает красная лампочка автоответчика. Пока я проспала большую часть злодеяний Фредди, кто-то позвонил мне. О, только бы не беспокойная Веточка, готовая осчастливить меня своей «гениальной» идеей в три часа ночи и желающая напомнить, что капля никотина убивает тираннозавра. Или это доктор Лурье, которая отчего-то не горит желанием навестить профессоршу. Они что, на ножах?
Почесав левую пятку, я решила заслушать сообщение. Я нажала клавишу, раздалось шипение и хрипы, и знакомый сиплый голос оповестил:
– Дана, я рад, что ты снова внимаешь моим словам. Ты познакомилась с моей дочкой, она ведь красавица, правда? Но это не убережет ее от трагического финала – открою тебе свое сокровенное желание: я всегда хотел убить ее! И скоро, очень скоро, я это сделаю. Но прежде я разделаюсь с Кирой. И с тобой. Уверен, что ваши сердца придутся мне по вкусу! Кстати, жди сюрприза! Доброй тебе ночи и сладких грез, Дана! До скорой встречи. Твой Вулк.
В глазах у меня потемнело, я пошатнулась и, не удержавшись, шлепнулась на мягкий пушистый ковер. Как этот сумасшедший узнал мой телефонный номер?
Я стерла запись, вырвала телефонную вилку из розетки и отправилась на второй этаж, чтобы пасть в объятия Морфея. Но заснуть я, конечно же, не смогла.
Я проворочалась с боку на бок до начала четвертого. Несмотря на приказ телу расслабиться, мой мозг лихорадочно анализировал события. Время от времени я приподнимала голову, поглядывая на второй телефонный аппарат, установленный на трюмо у изголовья. Время тянулось нескончаемо медленно. Без десяти четыре я поднялась с кровати и спустилась на кухню. Что меня так взбудоражило – кофе, знакомство с Виолеттой или… телефонный звонок человека, заявившего, что он – расстрелянный два десятилетия назад Вулк Климович? Ах да, Климович вкупе с Сердцеедом.
Усевшись перед компьютером, я зашла в Интернет и попыталась разыскать информацию об обоих Вулках. Машина выдала мне массу полезных и бесполезных сведений, причем большая часть фактов имела отношение к папаше Виолетты.
Я лицезрела его фотографию – крупный, рослый мужчина с лысой головой, квадратной челюстью и удивительно красивыми карими глазами. О Вулке Климовиче было написано несколько книг и даже снят фильм. Как и говорила Кира, младенца Вулка (надо же, и маньяки, как, впрочем, и безжалостные диктаторы наподобие Мао, Гитлера, Сталина или Пол-Пота, были когда-то розовощекими младенцами!) нашли в шляпной коробке, которую кто-то подложил в детский приют осенью 1925 года. Интересно, а если бы младенца так и не нашли и он бы умер, не было ли это наилучшим решением? Но кто мог знать, что из брошенного на произвол судьбы и обреченного неизвестными родителями на смерть малыша вырастет жестокий маньяк-каннибал!
Климович учился на повара, но по специальности работал недолго (о, жуткая ирония – поварские навыки он потом использовал при расчленении жертв). Судя по всему, свое первое убийство он совершил в 1943 году в возрасте семнадцати лет – после явления ему во сне Сердцееда. Климович утверждал, что жертвой была девочка-цыганка. В Герцословакии, оккупированной в то время войсками Третьего рейха, никому не было дела до смерти представительницы так называемой «нации бастардов». Вулк впоследствии заявлял, что сделал это, желая утолить голод: детский дом, где он воспитывался, был расформирован, Климович, чтобы не идти на фронт сражаться за идеалы бесноватого фюрера, сбежал и скрывался в трущобах и лесах. Вулк заявил следователям, что съел все внутренние органы своей первой жертвы, в особенности ему понравилось сердце. Факт этого убийства доказать не удалось, но никто не сомневался, что Вулк не обманывал. Затем последовал перерыв – война закончилась, монархия пала, Герцословакия начала строить социализм. Вулк отслужил в армии и поступил в кулинарное училище. По его словам, в период с 1945 по 1954 год он убил еще дюжину человек, сердца которых съел, а остальное мясо выгодно продал. В 1954 году его арестовали за спекуляцию мясными изделиями, приговорили к трем с половиной годам лагерей, два с половиной из которых Вулк честно оттрубил и был досрочно освобожден за образцовое поведение. С 1954 по 1976 год он, по собственному заявлению, вел ничем не примечательную жизнь, подался на стройку, где скоро стал прорабом и, о ирония судьбы, строил помпезное здание Верховного суда Герцословакии, где его судили и приговорили к расстрелу. Климович был образцовым гражданином, нелюдимым и некомпанейским, однако непьющим и следящим за здоровьем.
Женился он поздно, в 1973 году, однако вел, с коммунистической точки зрения, как до свадьбы, так и после нее на редкость разгульный образ жизни – встречался с дамами, часто замужними, приставал к женщинам на улицах и даже снял квартиру, где регулярно устраивал оргии – а также хранил в холодильнике части тел жертв. И женщины, как ни прискорбно, были от Вулка без ума, прельщаясь то ли его удивительными карими глазами, то ли ненасытным сексуальным темпераментом! О его семье не было ни слова, только в одной из статей фраза о том, что жена Климовича развелась с ним еще до вынесения судом приговора. В середине семидесятых Климович, который к тому времени уже давно подумывал возобновить кровавые пиршества, пришел к выводу, что от старости и физического распада его спасет одно – регулярное поглощение человеческой плоти, в частности сердец, в которых, согласно мифологии многих народностей, сконцентрирована душа и телесная сила. В марте 1976 года он вышел на тропу войны и совершил первое убийство из нового цикла. Так длилось девять лет, до ареста Климовича 19 июля 1985 года. Ага, в каждом сообщении встречался весьма важный пункт: «Вулк Климович был расстрелян в ночь с 24 на 25 декабря 1985 года».
О его не менее знаменитом, но так и не идентифицированном собрате, Вулке Сердцееде, информации было гораздо меньше. В основном несколько стандартных предложений: восемь жертв – девиц легкого поведения – с ноября по декабрь 1923 года, особо жестокая манера убивать, игры в «кошки-мышки» с прессой (некто, заявлявший, что он – Сердцеед, переписывался с редакцией одной из экарестских желтых газет, после того как листок выразил сомнения в обоснованности претензий автора на личину Вулка, журналисты получили посылку – в ней лежало сердце одной из жертв со следами укуса). Жестокость убийств возрастала в хронологическом порядке – если у первых жертв были вынуты сердца, то две последние дамы были превращены почти в фарш, а внутренности раскиданы по комнате. Как обычно, к этому прилагался список возможных кандидатов в Сердцееды – лейб-медик профессор Вадуц, наследный принц Венцеслав, известный художник-дадаист, шеф столичной полиции, студент-алкоголик, подозрительный мясник, разорившийся аптекарь, польский эмигрант и русский фельдшер, попавший позднее в психушку, молодой воспитатель, уволенный из мужской гимназии за недостойные действия в отношении своих подопечных, смертельно больной стряпчий, несколько анархистов и революционеров и прочая, прочая, прочая.
