Потрепав Соню по щекам, Траян переступил через нее и, усевшись в кресло, набрал номер главного редактора. Тот должен знать о посылке Вулка!
– Это Бурмистров, – сказал он, услышав знакомый голос, – ты не представляешь, что я получил с курьером фирмы «Пегас». Думаю, из этого получится серия великолепных статей, а тираж повысится как минимум на десять процентов!
Соня зашевелилась и попыталась встать. Бурмистров скривил губы и скомандовал:
– Подымайся, красавица, и отправляйся восвояси! – И добавил в трубку: – Да нет, это я не тебе! Угадай, что находилось в посылке? Две человеческие почки и письмо, подписанное типом, которой воображает, что он Вулк Сердцеед и Вулк Климович. Настало время подсластить жизнь нашему славному инспекторишке Дюреру. И вот что я думаю…
Дана
1 – 2 ноября
Страх и шок, вызванные ужасной посылкой, быстро прошли, уступив место жуткому любопытству. Меня посетил инспектор Кранах, личность поистине легендарная. Он считался самым компетентным специалистом по маньякам в столичной полиции, и благодаря его усилиям за решетку попало несколько дюжин разнообразных душегубов. Я много раз пыталась заманить его к себе на «Файф-о-клок» и каждый раз терпела фиаско: инспектор, даже не выслушав моих объяснений, вешал трубку после первых двух фраз.
В том, что Фердинанд Кранах не обладает хорошими манерами, я убедилась, когда он в сопровождении симпатичного белокурого стажера по имени Марек прибыл ко мне на квартиру. Я, укрытая шотландским пледом, лежала на диване в гостиной. Я дрожала, но не от холода. Приехавшие чуть раньше эксперты и двое полицейских, тихо переговариваясь, копошились на кухне около барной стойки, изучая послание убийцы Лаймы и содержимое пластмассовой коробки.
Сей подарок произвел неизгладимое впечатление и на прибывших полицейских. Один из них сообщил мне, что не видел подобного ни разу, хотя проработал в полиции больше тридцати лет. Я охотно ему поверила.
Я позвонила Виолетте Лурье и сказала ей, что наш поход в больницу к профессору Компанеец отменяется.
– Я как раз собираюсь выходить из дома, – недовольно сказала психиатр. – Могу ли я узнать, что произошло? У вас голос такой странный, Дана. Все в порядке?
Полицейские, занявшие кухню, строго-настрого запретили мне сообщать кому бы то ни было о содержимом посылки, но я решила, что поступлю так, как считаю нужным.
– Он принялся за меня! – зашептала я в трубку. – Понимаете, сначала этот звонок с угрозами, а теперь посылка с сердцем…
– Не так быстро! – остановила мое стаккато Виолетта. – Что за звонок и какое… сердце?
– Ваш расстрелянный папенька, он же Вулк Сердцеед! – выпалила я. На обратном конце провода воцарилось молчание. – Он прислал вам открытку, помните? Мне же вчера звонил и угрожал, заявил, что скоро… вырвет мое сердце и съест! А сегодня утром… Он прислал мне по почте сердце, причем я уверена, что это не свиное или говяжье, а человеческое! У меня сейчас работает полиция!
– Я к вам немедленно приеду, – решительно заявила Лурье.
Поставив полицейских в известность, что вскоре меня навестит двоюродная сестрица, я улеглась на диван, накрылась пледом и принялась усердно дрожать. Только находясь в компании двух полицейских, к которым позже присоединились два эксперта, я ощутила себя в полной безопасности, и тут испугалась по-настоящему. Мне было до такой степени жаль себя, что я заревела.
Заплаканной, с растрепанной прической, без макияжа, облаченной в мятую пижаму с дурацкими гномиками, меня и обнаружила Виолетта. Распространяя тонкий запах французских духов, психиатр опустилась рядом со мной на диван и положила на мой лоб прохладную ладонь. Я ощутила себя маленькой девочкой, которую успокаивает добрая няня.
– Не стоит стесняться слез, – сказала она, – это вполне естественная реакция и помогает наилучшим образом справиться со стрессом.
– У меня нет стресса! – сквозь слезы заявила я. – Только не у меня, Даны Драгомирович-Пуатье!
– Стрессу подвержен каждый, – ответила нравоучительно доктор, и я зарыдала пуще прежнего.
Виолетта принесла мне стакан воды и наскоро приготовила пару бутербродов. Подозрительно взглянув на колбасу и вспомнив человеческое сердце в коробке, я решительно отказалась от еды.
– Значит, он угрожает и вам? – в задумчивости произнесла доктор.
Я кивнула и, натянув плед по самый подбородок, сказала:
– Виолетта, вы же специалист по придуркам, скажите, как нам поймать этого психа?
Доктор Лурье не успела ответить, потому что по моему белому пушистому ковру прошествовал худой небритый мужчина, одетый во все черное, сопровождаемый невысоким блондинчиком лет двадцати. Это и был инспектор Кранах со своим стажером. Краем глаза я заметила, как, увидев его, переменилась в лице Виолетта. Нет, Кранах определенно не мой тип! А на Лурье он произвел неизгладимое впечатление. Впрочем, знаменитый инспектор бросил на симпатичную психиаторшу пару оценивающих взглядов, однако затем посвятил все внимание мне.
– Это моя кузина Виолетта, – выпростав руку из-под пледа, слабым голосом сказала я. – Инспектор, мы ведь с вами знакомы – правда, заочно. Вы несколько раз посылали меня к черту, когда я пыталась зазвать вас к себе на программу.
Смутить Кранаха было не так-то просто. Он коротко ответил:
– Я помню, – и приступил к форменному допросу. Я решила не раскрывать ему подлинную фамилию Виолетты и, живописуя события вчерашнего вечера в радиостудии, намеренно не упомянула о визите в Институт судебной психиатрии и знакомстве с докторшей.
Кранах терзал меня, выжимая одну деталь за другой. Его белобрысый помощник Марек, притулившись на краешке одного из кресел, что-то записывал в большой блокнот, то и дело поглядывая на меня. Еще бы, мальчик впервые попал в квартиру к знаменитости! А я предстала перед ним в таком неприглядном виде.
Выжав меня как лимон, инспектор отправился на кухню. До нас долетали отдельные фразы, которые не внушали оптимизма:
– Сердце определенно человеческое… Вполне вероятно, что принадлежит Лайме Бареевой… На коробке отпечатков нет, на самой посылке имеется масса отпечатков, вероятнее всего, они принадлежат курьеру и работникам почты.
– Мне нужно знать не то, что вероятно или нет, мне требуются непреложные факты! – отрезал Кранах и я, вздохнув, взглянула на стажера и произнесла: – Ваш шеф всегда такой нелюбезный? Ему стоит быть поприветливее с людьми.
Я повторила это в лицо Кранаху, когда тот возник около дивана. Это его совершенно не смутило, он сделал вид, что не расслышал моей реплики, и заявил, обращаясь к Мареку:
– Нам здесь больше делать нечего. Едем в управление.
– Но инспектор, – подскакивая, произнесла я. Меня уже не заботило, что и Кранах, и юный стажер увидят мою непрезентабельную пижаму. – Он ведь грозился убить меня! Вы должны приставить ко мне хотя бы пару полицейских!
