Свидетелей не осталось! Насвистывая шлягер двадцатых годов, убийца швырнул скальпель в канаву, заполненную вонючей водой, и отправился к отдаленным голосам и зыбкому свету фонарей.
Дана
25 – 28 ноября
Тем утром, когда поезд привез нас из провинции в Экарест, все газеты сообщали об одном и том же: предыдущей ночью Вулк совершил целых четыре убийства. Одной из его жертв стала хозяйка небольшого магазинчика в Ист-Энде, а вот среди прочих был… старший инспектор Патрик Лемм, который возглавлял следственную бригаду по поимке Вулка. Лемма хватились под утро, когда его не нашли ни на месте первого убийства, ни в управлении, ни дома. Никто и предположить не мог, что Вулк заманил его в ловушку, когда на старом складе заброшенного кирпичного завода было случайно обнаружено бездыханное тело. «Королевский Сплетник» разместил эксклюзивные фотографии с места происшествия – Вулк вырезал у инспектора сердце, а кровью на стене начертал: «Каждого, кто попытается поймать меня, постигнет подобная участь. Ибо я пришел в этот мир из преисподней не для того, чтобы полиция арестовала меня. Инспектор Кранах, скоро я разделаюсь и с тобой! Вулк».
Убийство Лемма вызвало подлинный шок. Все задавались вопросом, как убийца мог покинуть Ист-Энд, который в ту ночь был наводнен полицией. После обнаружения тела хозяйки магазинчика в Ист-Энд стянули все силы столичной полиции и проверяли документы каждого, кто покидал этот район. Тех, у кого документов при себе не было, задерживали.
Инспектору Кранаху было вновь поручено вести расследование, он на пресс-конференции заявил, что поймает маньяка и тот понесет заслуженное наказание за убийство коллеги, «талантливого старшего инспектора Лемма».
– Кира Артемьевна, мы должны что-то предпринять, – заявила я. – Мы знаем, что Вулк – не кто иной, как бежавший из тюрьмы Климович.
Кира заявила:
– Я с вами согласна: полиция должна узнать правду, но я сомневаюсь, что мы обязаны ставить в известность общественность, в особенности типов, подобных журналисту Бурмистрову. Он же сделает из этой ценнейшей информации дешевую сенсацию, которую попытается продать с наибольшей для себя выгодой. Мы обратимся к моему непосредственному начальнику, профессору Норберту Штайну. У него имеются знакомства среди высших чинов МВД.
Я не имела ничего против утреннего визита к профессору Штайну. Он был всемирно известным ученым, галантным джентльменом и мог дать отличный совет.
С центрального железнодорожного вокзала мы на такси отправились в Институт имени Фрейда. Первой, кого мы увидели в коридорах этого мрачного здания, была Виолетта Лурье. Судя по всему, ее простуда прошла без следа – доктор выглядела на редкость здоровой. Мы с Кирой переглянулись: как сообщить красавице, что ее папаша все еще жив?
– Дорогая, – пропела профессорша, – мы хотели бы рассказать вам кое-что…
Виолетта, державшая в руке свежий выпуск «Королевского Сплетника», грустно произнесла:
– Как прошла ваша поездка в тюрьму, где был расстрелян мой… Вулк Климович? Вы читали о новых убийствах? Это так ужасно! Но я рада, что следствие вновь поручено инспектору Кранаху.
При упоминании имени небритого мрачного полицейского Виолетта чуть порозовела. Вот это да! Она, часом, не влюблена ли в Кранаха? Мне он показался человеком с ершистым характером. Но, судя по всему, Виолетте такие нравятся.
Кира увлекла Виолетту за собой, и мы отправились в кабинет к профессору Штайну. Тот немедленно согласился принять нас. Мы расположились в мягких креслах, профессор потчевал нас черным кофе с овсяным печеньем.
– Чем могу вам помочь, дамы? – сложив руки лодочкой, спросил он с тонкой улыбкой.
Его блекло-зеленые глаза за стеклами очков выражали затаенную тревогу. Я открыла рот, чтобы выпалить: Вулк Климович на самом деле жив! – но Компанеец опередила меня. Она потрепала Виолетту по руке и сказала:
– Дорогая, вам нужно крепиться. То, что мы сообщим, возымеет на вас ужасное воздействие, я в этом не сомневаюсь. Однако я всегда придерживалась мнения, что лучше знать горькую правду, чем тешить себя сладкой ложью.
– Что случилось, Кира Артемьевна? – нетерпеливо спросил профессор Штайн.
Виолетта исподлобья посмотрела на Киру, и мне вдруг подумалось: она все знает! Я прогнала от себя эту глупую мысль – конечно же, Виолетта не имеет ни о чем ни малейшего понятия, ведь только мы с Кирой беседовали с бывшим палачом Брониславом Клопперсом, который тут же приказал долго жить.
Профессорша несколько раз обрывала начатые предложения и ерзала в кресле. Штайн и Виолетта непонимающе и с осуждением смотрели на нее.
Я пришла Кире на помощь и без всяких сантиментов рявкнула:
– Виолетта, ваш отец, Вулк Климович, не был расстрелян в 1985 году. Ему удалось бежать накануне казни, и не подлежит сомнению, что это он ответственен за убийства в Экаресте!
В кабинете повисла напряженная тишина. Профессор неловким жестом снял очки, те упали на стол; Виолетта, чье лицо походило на маску, произнесла с запинкой:
– Дана, я не ожидала от вас столь идиотских шуток. Мой отец давно мертв.
– В том-то и дело, что нет! – влезла в разговор Кира, вновь обретшая свое неиссякаемое красноречие. – Мы говорили с палачом тюрьмы Клопперсом, он поведал нам о том, что Климович бежал из тюремного лазарета. Мы обнаружили в тюрьме косвенные улики – могилу с неправильным номером, например.
Норберт Штайн в замешательстве проговорил:
– Кира Артемьевна, я не ставлю под сомнение тот энтузиазм, с которым вы подошли к изысканиям в тюрьме, где сидел Климович, я помню, что его личность чрезвычайно занимала вас еще в те дни, когда мы проводили его тестирование на предмет вменяемости, однако… Absit verbo invidia…
[20]
Однако я не могу поверить в то, что вы говорите, ведь нет ни единого доказательства…
Я схватила «Сплетник», лежавший на столе, и завопила во все горло:
– А это, по-вашему, не доказательство? Маньяк открыто заявляет, что он – воскресший Климович, и все считают сие пустой фразой. Он и есть Климович, только не восставший из недр ада, а живой и невредимый и в течение последних двадцати лет скрывавшийся от правосудия.
– Но Вулк также утверждает, что он – воплощение Сердцееда, коим Климович быть никак не может, – мягко заметил профессор Штайн. – Видно, что это тип – non compos mentis
[21]
.
Он говорил со мной, как с одним из своих сумасшедших пациентов.
– Не исключаю, что Климович в действительности является потомком Сердцееда, – заявила Кира. – В любом случае, ссылка на маньяка из 1923 года придает ему большую значимость в собственных глазах. Вы ведь знаете, дорогой Норберт, на месте убийства, совершенного Вулком, были обнаружены отпечатки пальцев Климовича, а в коробке с сердцем, присланном в редакцию «Королевского Сплетника», его волос, что подтвердила генетическая экспертиза. Вы, как блестящий ученый, всегда ратовали за то, чтобы учитывать эмпирические факты, и вот они перед вами: все вопиет о том, что Климович жив, но никто не хочет верить в это. И тем не менее это так!
