Книга Профессия-первая леди, страница 47. Автор книги Антон Леонтьев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Профессия-первая леди»

Cтраница 47

Илюша поведал мне о психопатической Марии Фальц-Фейн. Говорили, что подростком она отравила тетушку – причем без всякой причины, из любопытства и желания продемонстрировать свою власть над жизнями других. Она была странной особой, бодрствовала в темное время суток и уверила себя в том, что именно солнечные лучи вызвали ее болезнь. Слуг тиранила беспощадно за любую провинность и вроде бы – опять сплетни! – плеснула в лицо горничной, которая посмела ей перечить, уксусной кислотой, и девушка окривела на один глаз.

– Но Савва Карпушинский был пленен ее неземной красотой – еще бы, светловолосая, грациозная, воплощение невинности, он наплевал на все слухи и женился на ней. Он отчаянно любил Марию Станиславовну, и весть о том, что в возрасте сорока трех лет она обречена на смерть, потрясла его до глубины души.

Илья умел так подать события давно минувших дней, что аж дух захватывало.

– Карпушинский заплатил Стефану двести тысяч форинтов золотом – колоссальную сумму! Художнику было поручено создать семь картин, которые бы изображали «Человеческие добродетели». Причем в роли добродетелей выступали грехи! В шестом или седьмом веке, точно не помню, папа Григорий Великий определил семь смертных грехов, насылаемых на нас дьяволом-искусителем, и этим грехам добрые христиане должны противостоять со всей твердостью и верой! Семь смертных грехов в воспаленном воображении умирающей Марии Станиславовны превратились в добродетели. Она возжелала создать «Палаццо Великих Грехов» – мраморный дворец, в котором для публики выставлялись бы изображения человеческих пороков, причем эти семь картин должны были стать центром экспозиции. Ее желание так и не было осуществлено, но какова идея! Первое полотно она смогла увидеть и оценить – лик Мессалины Стефан писал с жены Карпушинского. Только цвет волос он по настоянию Бобби изменил.

Я содрогнулась. Какая извращенная чувственность!

– Мария Станиславовна скончалась в сентябре 1912 года. К лету 1913-го были готовы еще пять картин. Стефан готовился приступить к последней, седьмой, изображавшей «Великую добродетель отчаяния», но так и не успел – он попал в заведение для буйнопомешанных. Работа над этим циклом так истощила его, что ему стал мерещиться Мефистофель, который предлагал ему продать душу, а призрак покойной Марии Станиславовны, по его заверениям, еженощно посещал его и давал советы, как именно работать над картинами.

Да, творчество может привести тебя прямиком в сумасшедший дом!

– В лечебнице Стефан пробыл до начала 1918 года, когда врачи разбежались и пациенты остались без присмотра. Душевное состояние д’Орнэ стабилизировалось, он уехал за границу, сначала в Берлин, потом в Париж – в Герцословакии было неспокойно, Стефан подозревался в симпатиях к коммунистам, а после кровавого низвержения «Экарестской Коммуны» и установления профашистского режима это могло повлечь за собой непредвиденные последствия. В Париже в декабре 1921 года на свет появилась его единственная дочка Весняна. Там он на несколько месяцев снова оказался заключенным в психиатрическую клинику – тревожащие видения возобновились. Подозрения не подтвердились, но сомнения остались. Стефан много работал, но его картины тех лет похожи на изображения видений больного и несчастного человека.

Илья показал мне новый альбом: по красному фону метались синие тени, преследуемые ангелами и бесами.

– Стефан, всю жизнь мечтавший о том, чтобы оказаться в Париже и покорить его, потерпел фиаско. Его картины не привлекали внимания, никто не стремился их купить. Он с дочерью и женой существовал в жуткой бедности.

И когда после войны один из представителей «пролетарского» искусства пригласил Стефана в кафе и, милостиво оплатив заказ (у нищего художника денег не было, а вот его коллега из Герцословакии, не стесняясь, демонстрировал туго набитый кошелек), предложил ему вернуться на родину, д’Орнэ моментально согласился.

В те времена некоторые из эмигрантов возвращались в Герцословакию: кто-то тосковал по родине, почти все нуждались, многие поверили сладким речам агентов КГБ, зачастую своих сытых коллег, выступавших в роли агитаторов, которые призывали к «сменовеховству» и «принятию идеалов социализма».

В новой Герцословакии его не ждало ничего хорошего, творчество Стефана не было востребовано, он с большим трудом устроился помощником декоратора в Экарестский театр пропаганды. Последние годы своей жизни Стефан оформлял сцены для пошлых коммунистических водевилей и писал аляповатые портреты вождей. Он умер от инсульта летом 1949 года…

– Трагическая жизнь непризнанного гения, – сказала я.

Илья подтвердил:

– Да, у Стефана жизнь не сложилась, зато его дочка Весняна и ее сынок Стефан-младший сейчас вовсю зарабатывают деньги на своем гениальном предке. Его картины пользуются небывалым спросом…

– Знаю, – заметила я. – Видела: старушка вся в желтых бриллиантах и шелках, у них старинный особняк в центре столицы.

– Я побывал у него в галерее, – продолжал братец. – Но, Фима, скажи мне, почему тебя так заинтересовало творчество д’Орнэ?

Я рассказала Илюшеньке о трех загадочных убийствах.

– Жертвы находились перед полотнами Стефана-старшего, – произнес в задумчивости Илья. – В случае с Драгой сходство мне сразу бросилось в глаза. Смотри, Фима!

Он достал журнал, на обложке которого сияла «наша Пэрис Хилтон», распахнул альбом с черно-белой фотографией картины Мессалины.

– Одно и то же лицо, я знаю, Илюша. А Лев Симонян был очень похож на портрет Талейрана, перед которым его нашли, как и Леопольд Шарко, обнаруженный в кресле перед изображением Луи Четырнадцатого…

В страшном волнении Илья вскочил с кресла, оглянулся по сторонам, что-то бормоча. Нагнувшись, он вытащил толстенную книгу, которая являлась подножием колонны из двух десятков ей подобных. Колонна рухнула, Илюша не обратил на этого ни малейшего внимания. Распахнув книгу, он провозгласил:

– Так и есть, Фима! Все сходится! Конечно, как же я сам до этого не дошел!

– В чем дело? – спросила я с опаской.

Мой братец ответил:

– Стефан-младший со своей мамашей продают картины тем, кто за них больше заплатит. Они сбыли с рук в том числе и полотна из цикла «Человеческие добродетели», созданные по заказу Саввы Карпушинского, точнее, его умирающей жены. Картин всего шесть, последнюю, седьмую, как я уже сказал, д’Орнэ не успел завершить, так как попал в дурдом. Полотна изображают такие «добродетели», как сладострастие, гнев, зависть, чревоугодие, гордыню и алчность. За исключением Мессалины, все они находятся в частном владении. Мессалина символизирует «добродетель» сладострастия…

– И Драгушенька Ковтун, знавшая толк в хорошем сексе, была найдена именно перед этой картиной, – произнесла я с замиранием сердца.

– Вторая жертва – твой адвокат Лев Симонян, насколько я знаю, он был гением юриспруденции, но не гнушался преступить закон, если это приносило ему выгоду…

– Его зарезали перед изображением Талейрана, на которого он до ужаса походил…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация