– Мы все тут за Гремислава Гремиславовича, – раздались нестройные голоса. – Мущщина отличный, сразу видно, что не врет!
– А когда он к нам приезжал, я даже с ним за руку поздоровалась, – мечтательно произнесла особа из Прюнска. – Три дня потом ее не мыла! И жену его вблизи видела – такая, надо сказать, напомаженная фифочка.
– Вот бабе повезло-то, она с самим Буничем, ну, того… – проститутки заржали.
Надежда Сергиевна покраснела. Как они смеют обсуждать их с Гремиславом личную жизнь! И что они об этом знают! Гремислав столько работает, он постоянно в разъездах, в стране одна за другой случаются кризисные и чрезвычайные ситуации. Когда он только стал президентом, она напрасно ждала его до полуночи, до часа или двух ночи – она так и засыпала, не увидев Гремислава. А когда просыпалась – он уже вставал. Иногда она кляла такой ритм жизни – но что поделать? Как-то, читая в газете откровения жены крупного бизнесмена, она невольно поразилась, сколько у них общего: мужа дома почти не бывает, романтики в отношениях нет, и даже… даже секс только по выходным, и то не каждую неделю!
А ведь Гремислав и по выходным тоже работает! Некоторое подобие прежней жизни бывает только летом, когда они уезжают на адриатический курорт Варжовцы. И то Гремислав и президентская администрация начеку – отпуск выпадает на август, а этот месяц в Герцословакии – пора чрезвычайно горячая.
Надежда Сергиевна на мгновение вспомнила, как они с Гремиславом во время последнего отпуска купались в море, как катались на белоснежной яхте, каким заботливым и нежным он был. К ним в гости приезжали французский президент и итальянский премьер с женами, совещались с Гремиславом по поводу борьбы с международным терроризмом. Едва они уехали и летняя благодать и безделье у Адриатического моря возобновились, пришло экстренное сообщение: опять взрывы в метро, затем обезумевшие террористы захватили самолет и потребовали вывода войск из непокорной Белохолмии, обещая в противном случае взорвать лайнер со ста двадцатью заложниками. Гремислав немедленно прервал отпуск и вылетел в столицу. А ей приказал оставаться в приморской резиденции. Вроде бы и солнце все такое же – жаркое, и волны все такие же – ласковые, но без Гремислава все изменилось. Они ведь муж и жена, а она чаще видит его на экране телевизора, чем рядом с собой. Кабинет министров или пресс-секретарь общаются с Гремиславом больше, чем она, законная жена!
– Повезло-то как, точняк! – подхватили проститутки лакомую тему. – Я вот читала, три четверти герцословацких баб по нему сохнут! Он такой мужественный! Ой, девки, вот бы счастье такое выпало – с самим Гремиславом-то Гремиславычем…
Путаны загалдели, Надежда Сергиевна нахмурила брови. Ей совершенно не нравился подобный фривольный разговор. Ее выводили из себя сообщения в желтой прессе о том, что «президент Бунич – самый сексуальный мужчина», или откровения о том, что «мне каждую ночь снится Гремислав Гремиславович!». Она много раз требовала принять соответствующие меры и поставить зарвавшихся журналистов на место, на что глава президентской администрации отвечал:
– Надежда Сергиевна, это выражение народной любви к президенту, мы не можем запретить женщинам видеть в Гремиславе Гремиславовиче эталон мужской красоты и силы. И, кроме того, это очень удачный пиар-ход…
Так все и измерялось: в пиар-воздействии, параболе рейтингов и положительных социологических опросах. Сам Гремислав посмеивался над этими статьями и заголовками и подтрунивал над Надеждой Сергиевной, заявляя, что если она от него уйдет, то ему не составит труда найти новую жену – сорок миллионов женщин влюблены в него по уши!
– Эх, была бы я президентшей, – заявила одна из проституток. – На нашу-то посмотрите, какая она ухоженная, а наряды у нее какие изысканные. Наверняка в бутиках отоваривается!
– Выше бери! Ей на заказ шьют столичные портные. А про президентского сынка читали? Мне вот Вирка, ну та, помните, из Македонии, божилась, что она с ним… Подъезжает как-то лимузин с госномерами, она думает – опять депутат какой, судья или министр. А там – Сережа Бунич, симпатичный такой мальчик…
– Да брешет она, твоя Вирка, ей только верь! По ее словам, она и с Жириком тоже того… И с генпрокурором, которого потом с голой задницей по телику крутили… Все выдумывает, кому она, козлица тощая, нужна! А президентский сынок ничего, он же холостой? Вот бы женить его на себе! Или хотя бы ребеночка от него заиметь, тогда Гремислав Гремиславыч сразу персональную пенсию в долларах до гробовой доски назначит! И иномарку! И квартиру в Экаресте! И зубы бесплатно сделают по высшему разряду!
Путаны принялись бурно обсуждать, что бы каждая из них потребовала за президентского внука. Надежда Сергиевна подошла к решетке и окликнула полицейского, болтавшего с кем-то по телефону.
– Я требую немедленно предоставить мне возможность поговорить с вашим начальством! – отчеканила она.
Полицейский, прикрыв пухлой ладонью трубку, сказал:
– Тетка, ну что ты изгаляешься. Захотела тридцать суток в камере с лесбиянками? Не бузи, заплатит ваш сутенер то, что нам должен, вас всех и выпустят. Да, да, Собиночка, шлюхи зарываются, у нас тут в отделении из-за них дурдом. Ну так когда твой муж, говоришь, в ночную смену работает? Когда увидимся, ласточка?
– Гад Арсенчик, – вздохнули проститутки. – Он по кабакам мотается, деньги тратит, а мы тут сиди.
Надежда Сергиевна, ударив сумочкой по решетке, закричала:
– Это форменный произвол! Я потребую объяснений от министра внутренних дел! Как такое возможно! Немедленно выпустите меня! У вас нет прав удерживать нас здесь!
Полицейский, разозлившись, гаркнул:
– Тетка, уймись, прошу тебя! С министром она будет говорить! Да хоть с президентом Буничем! Да, Собиночка, одна сумасшедшая тут буянит, сразу видно, поддатая бабка…
Надежда Сергиевна завопила:
– Требую выпустить меня! Сейчас же! Вы все ответите за противозаконные действия! Вас всех уволят!
– Молчи, – шепнула ей испуганно одна из путан. – Не провоцируй ментов, а то хуже будет.
Бунич продолжала кричать, наконец полицейский, завершив телефонный разговор, подошел к «обезьяннику», открыл его и вытащил Надежду Сергиевну за локоть.
– Как вы ведете себя, что вы себе позволяете! – заявила она. Полицейский толкнул ее и сказал:
– Так, тетка, ты оборзела! Хочешь с начальством говорить – ну поговоришь!
Он грубо повел ее в один из кабинетов. Постучав и дождавшись ответа, полицейский открыл дверь и доложил:
– Товарищ подполковник, тут одна из задержанных скандалит, совсем замучила.
– Ну, веди эту скандалистку, мы с ней живо разберемся!
Полицейский пихнул Надежду Сергиевну в кабинет – она увидела перед собой письменный стол, за которым в кресле сидел полный подполковник в расстегнутом кителе. Он попивал кофе, в углу работал старенький телевизор – показывали последние новости: президент Бунич подписывает ряд договоренностей с китайским руководством.
