– Браня! – вскрикнула тетя Фима. – Но ведь именно эту драгоценность я видела на шее у Надежды Бунич, а до того – в ухе ее несчастной убитой сестры!
– Вот то-то и оно, – заключил дядя Браня. – Оттуда? Никто этого не знает.
Я посмотрел на генерала, затем на великую писательницу. Похоже, мы ввязались в дело, которое в любом случае таит в себе смертельную опасность.
– Этого никто не знает, но мы выясним, – продолжал Сувор. – Нет ничего тайного, что не стало бы явным. Кто-то очень не хочет, чтобы правда стала известна. И нам предстоит выяснить, что это за правда и кто пытается ее скрыть!
Серафима Ильинична Гиппиус
10 сентября
После того, как я спасла симпатичного жиголо Дусика, события начали развиваться с неимоверной скоростью. Генерал Сувор просветил нас по поводу кражи коллекции Кацнельсона. Я пыталась привести все факты к общему знаменателю.
Имеет ли Стефан д’Орнэ отношение к убийству Татианы Шепель? Вполне возможно. Он с мамочкой жил в Перелыгине летом 1982 года. Мотив – ревность, преступление на почве страсти, что-то подобное. Стефан был замешан в неблаговидных делишках дрежневецкой элиты, сбывал иностранцам краденые драгоценности. С семейкой художника надо разобраться!
Ирик Тхарцишвили. Он крутил роман с Татианой Шепель, насколько мне известно, наш скульптор – человек добродушный и беззлобный, но кто знает, кто знает… В тихом омуте, как известно, водятся самые мерзкие черти.
Гамаюн Подтягич, все еще живой классик приказавшего долго жить соцреализма. Не следует забывать, что клеенку, в которую было завернуто тело Тани, я обнаружила у него на даче. Но она исчезла!
От напряженных раздумий у меня разболелась голова. Дядя Браня строго-настрого запретил мне и Дусику покидать квартиру.
– За ним, – Браниполк Иннокентьевич указал на милого мальчика, – охотится киллер. Я не хочу, чтобы он его нашел, но еще меньше, Фима, я хочу, чтобы убийца вышел на тебя. Вести расследование буду я!
Я сделала вид, что согласилась. Сувор никак не мог оставить свои командирские замашки, но меня это не раздражало, а умиляло. Мой рыцарь заботится о своей возлюбленной!
Дав нам наставления, Браня поехал обратно в Перелыгино. Я осталась с Дусиком и Васисуалием Лоханкиным. Дусик мне нравился – было заметно, что малыш пытается очаровать меня, но юный альфонс мне не требовался. Я ведь другому отдана и буду век ему верна! Браня, мой идеал мужчины, вот кто мне нужен!
Дусик разместился в комнате для гостей, предатель Василиск бросил меня и перебрался к нему на кровать. Вот она, мужская солидарность!
Не выдержав, следующим утром я позвонила Рае Блаватской.
– Фима, ты где? – спросила она. – Почему ты уехала и ничего мне не сказала? А еще подруга называется!
Постенав и поохав, Рая сообщила мне последние известия.
– Ты что, не слышала о новом убийстве? – спросила она, потрясенная тем, насколько я отстала от жизни. – Оно произошло всего несколько часов назад, у меня самая свежая информация!
В этом я не сомневалась. Рая как-то выдала мне свое кредо – сплетни должны быть наисвежайшими; они, как и осетрина, бывают только одного сорта – первого!
– Жертвой стал Сильвестр Чернышок, – проинформировала меня вездесущая представительница постинтеллектуального офигизма. И как это у нее получается – сидеть в Перелыгине и знать обо всем, что происходит в столице. – Его, как и предыдущих, прирезали. И ты об этом не знаешь?
Я быстренько завершила разговор с Раей – Блаватская не понимала, почему я не хочу поболтать с ней часок-другой. Сильвестр Чернышок, Тамерлан продюсерского бизнеса и Геркулес шоу-бизнеса, приходился мне когда-то мужем – мужем «намба ту».
В те далекие времена Сильвестр, или Силя, как нежно звала я его, был стройным молодым человеком с огромными карими глазами и непробиваемой уверенностью в своей исключительности. Мы прожили вместе три месяца, а на самом деле мне хватило и трех дней, чтобы понять: наш скороспелый брак был ошибкой.
Скромный мальчик Силя приехал завоевывать герцословацкую столицу откуда-то из Советского Союза: из Мелитополя или Бердянска, хотя нет, вру, он был родом из заштатного городка Краматорска. Ему требовалась жена – девушка из высшего общества с экарестской пропиской. Я удовлетворяла всем его требованиям.
Мои родители были против брачного союза с Силей, но я любила его до безумия. Через три месяца любовь превратилась в стойкое отвращение и даже ненависть. Силя все время говорил о себе – какой он гениальный, талантливый и умный. Эти разговоры сводили меня с ума, и я подала на развод.
Хорошо еще, что я не стала Серафимой Чернышок – отцовскую фамилию я решила оставить за собой для литературной карьеры. Силя покинул Перелыгино, быстро утешился в объятиях новой супруги, которая принесла ему долгожданную прописку. Он бренчал на гитаре и добился определенного успеха.
Располнев и подурнев, Силя перешел из разряда певцов и музыкантов в продюсеры. Зачем самому мучиться на сцене, если имеется прорва желающих «стать звездой». Он быстро создал группку из слащавых юнцов, окрестил ее что-то вроде «Трутни», и ребятки вознесли его на вершину успеха. За «Трутнями» последовали такие сногсшибательные и чрезвычайно рентабельные в финансовом отношении поп-проекты, как «Фак-офф», «Ни-Зги» и рок-бэнд «Гроб Гулливера».
Силя продюсировал группы, то бишь селекционировал молодые таланты, организовывал выступления по телевидению и концертные туры и получал девяносто процентов прибыли. О том, что он сам когда-то тряс патлами, голосил на сцене и рвал струны электрической гитары, Силя уже не упоминал.
Силя уступил место господину Сильвестру Чернышку, некоронованному императору попсы, столь же всемогущему, как римский папа. Силя исполнил свою давнишнюю мечту – он построил себе загородный особняк, больше похожий на дворец восточного сатрапа. Его виллу как-то показывали в одной из телевизионных передач: всюду мрамор, позолота, гипсовые бюсты и парадные портреты самого Сили.
Дурной вкус, как и глупость, неизлечимы. А Силя страдал и тем, и другим. Узнав от Раи, что Силя стал новой жертвой, я на правах бывшей жены решила нанести визит его вдове. С Сильвестром мы не поддерживали отношений, встречаясь в свете, едва здоровались. Он никак не мог мне простить нашего развода, я же не афишировала того факта, что Силя когда-то был моим мужем.
Наказав Дусику оставаться в квартире, я отправилась за город. Особняк Сили выделялся своими размерами, башенками и сверкающей крышей. Ворота были распахнуты, поэтому я проехала прямо к дому.
Полицейских машин уже не было видно, наверное, Силю увезли в морг. Входные врата (назвать это дверью у меня не поворачивается язык) были открыты, я прошла в холл. Зеркала везде, даже на потолке, хрусталь и бордовая шелковая обивка. Поплутав в лабиринте комнат, я попала в гостиную.
На колоссальных размеров сиреневом диване рыдала массивная женщина, увешанная бриллиантами и жемчугами. Ее утешала хрупкая белокожая девица. Я поняла – дочка Сили утешает его вдову.
