— Моего брата срочно направили в провинцию Санта-Тереза, — ответил архиепископ, усаживаясь в кресло. — Тебе же известно, Изабелла, что беспорядки, которые начались в тюрьме Леблон, постепенно переросли в вооруженный конфликт.
— Мне ли не знать, — ответила Изабелла. — Президент Сантьяго может говорить, что ему вздумается, но там началась самая настоящая гражданская война.
Значит, Сантьяго, который свалил с моей помощью Суареса, обвиняя старого генерала в том, что он использует бесчеловечные методы борьбы и бомбит авиацией мирное население, сам направляет в Санта-Терезу регулярные войска. Я всегда знала, что Диего Сантьяго карьерист и подлец.
— Тебе не стоит так откровенно выражаться, — поежился Флориан.
Архиепископ ди Санто-Стефано сделал карьеру благодаря тому, что умело лавировал, подлаживался и называл подлость благими именами. Он осуждал брата, которого считал слишком нетерпеливым и неблагоразумным, за то, что Рамон открыто выражал несогласие с некоторыми аспектами политики президента Коста-Бьянки. Флориан знал: чтобы пробиться на самый верх, необходимо всегда соглашаться. Ну, или почти всегда.
Поэтому Изабелла с ее откровенно бунтарскими речами пугала его. И в то же время влекла. Флориан сам предложил Рамону съездить к ней и разъяснить сложившуюся ситуацию.
— Святой отец, вы опасаетесь, что в моей квартире установлены подслушивающие устройства? — съязвила Изабелла. — Очень может быть. Президент Сантьяго боится меня, поэтому и хочет убрать меня с телевидения.
Архиепископ, сделав вид, что не заметил ее сарказма, продолжил:
— Изабелла, ты очень дорога моему брату. Возможно, ты именно та женщина, которая могла бы сделать его счастливым. Но он не может стать твоим мужем, ты же понимаешь…
— Нет, не понимаю, — резко ответила Изабелла. — Я достаточно хороша, чтобы спать со мной, но недостаточно хороша, чтобы стать его супругой. И почему?
Флориан, облизав тонкие губы, потер сухие ладони и заметил:
— Изабелла, твое прошлое… Ты можешь обманывать кого угодно, но не Рамона. И не меня. Ты переспала с половиной Эльпараисо!
— Вот в чем, оказывается, дело! — Изабелла смерила архиепископа презрительным взглядом. — Рамон тоже не ангел, о его похождениях даже писали в светских новостях. Одна любовница за другой. Как он смеет предъявлять мне претензии! Я — Изабелла Баррейро, я была министром средств массовой информации, я знаменитая телеведущая…
— А он — перспективный военный, — сказал Флориан. — Президент Сантьяго обещал ему, что если Рамон удачно справится со своей миссией в бунтующей провинции, то получит генеральскую звезду. Его вскоре могут назначить министром обороны… И такая супруга, как ты, ему не нужна. Я уже присмотрел ему в супруги Лилиану дель Вартегос, она моя прихожанка…
Итак, Рамон решил променять ее на звание генерала. Изабелла знала Лилиану — дочь состоятельных родителей, владельцев химического концерна. Несколько полновата, чуть рябовата, рыжевата, но это все мелочи. В том, что она до двадцати семи лет сохранила девственность, не сомневался никто в Эльпараисо.
— Он просил меня передать тебе прощальный подарок, — архиепископ протянул ей крошечную коробочку. Изабелла взяла ее, подошла к окну (ее столичная квартира располагалась на девятнадцатом этаже), распахнула раму и, не удосужившись заглянуть, что же именно преподнес ей в качестве прощального дара Рамон, швырнула коробочку вниз.
— Что ты наделала, там же было кольцо с жемчужиной! — встрепенулся Флориан.
Изабелла закрыла окно и произнесла ледяным тоном:
— Передай своему брату, что я не нуждаюсь в его подношениях. Я вполне обеспечена, чтобы самой приобрести подобные безделушки. И, кроме того, я ненавижу жемчуг! Это — камень девственниц, пусть дарит его своей возлюбленной Лилиан.
Ее поразила странная реакция архиепископа Эльпараисского.
Флориан смотрел на Изабеллу так, словно видел ее впервые. Она, только что испытывавшая гнев и обиду, была удивлена — таким задумчивым и таинственным она его еще не видела. Архиепископ поднялся из кресла и подошел к Изабелле.
— Я понимаю, как оскорбил тебя мой брат, — тихим, вкрадчивым голосом произнес он. — Поверь мне, Изабелла, он тебя недостоин. Ты же знаешь, что в нашей семье именно я являюсь наиболее талантливым. Рамон — солдафон и фанфан, он умеет пускать пыль в глаза, но совершенно не знает, что нужно такой женщине, как ты, Изабелла.
— А ты, Флориан? — Изабелле вдруг стало ясно, чего добивается архиепископ. Боже, да как же она раньше-то этого не заметила! Он влюблен в нее! Вот это да, архиепископ Эльпараисский, один из столпов церкви в Коста-Бьянке, увивается за ней, падшей женщиной.
— Я — знаю, — ответил Флориан, и в золотом кресте блеснуло лучисто-яркое весеннее солнце. Его тонкие бледные пальцы коснулись ее кожи и поползли по волосам. Изабелла никогда не представляла себе архиепископа как мужчину. И вообще, разве у него могут быть чувства?
Она поверила ему. Флориан действительно сможет сделать ее счастливой, если захочет. Но вопрос в том, хочет ли она этого. Изабелле был заранее известен ответ — нет.
Нет, она не желает становиться любовницей Флориана. Он ей несимпатичен как человек. Скользкий, властолюбивый, жестокий, готовый в любую минуту предать. Таким образом он и достиг в столь молодом возрасте заоблачных высот. И он готов рискнуть ради нее всем. Это льстило Изабелле, но она не собиралась из-за этого бросаться ему на шею.
Флориан попробовал прижать ее к себе, она стала сопротивляться.
— Изабелла, Белла, — прошептал он. — Ты мне очень нужна, ты та самая женщина, ради которой я готов покинуть лоно церкви. Прошу тебя, будь со мной. О, Белла! Вместе мы достигнем многого! Я тебе обещаю!
Вот почему Флориан решил оказать брату услугу и выступить в качестве гонца, доставляющего трагическую весть о расставании. Он сам положил глаз на Изабеллу и собирался затащить ее в постель.
— Нет, — произнесла она и отстранилась.
Архиепископ, распаленный желанием, грубо схватил ее за руку. Изабелла оттолкнула его. Флориан, ударившись о кресло, словно пришел в себя. Из неистового безумца, готового ради женщины разрушить блистательную карьеру, он вновь превратился в скучного педанта. Затуманенные страстью глаза приняли обычное выражение голодного тигра.
— Ты меня отвергла, — произнес он бесцветным голосом. — Изабелла, знаешь, сколько женщин готовы продать душу дьяволу за то, чтобы я осчастливил их?
Флориан был красивым мужчиной, но это не делало его в глазах Изабеллы ни на йоту привлекательным.
Она могла поверить ему — богатые прихожанки, пожалуй, были готовы изменить мужьям именно с облаченным в алое священником и мечтали о грехе, изнывая в кабинке на проповеди от потаенного сладострастия.
— Флориан, извини, но ты не мой тип. — Изабелла закурила и выпустила дым в лицо архиепископу. Тот отступал, держась за золотой крест, словно пытался отогнать нечистую силу.
