Изабелла почувствовала, что у нее кружится голова.
Как же так! Она великолепно знала облик Надин, ей было с самого детства известно о своем происхождении из могущественного клана Баррейро, она тайком собирала и рассматривала в монастыре старые журналы с многочисленными фотографиями своей знаменитой прабабки.
И вот — ее прабабка на фотографии вместе с бабкой Натальи. Более того, Евгения и Надежда были сводными сестрами, а значит, между ней и Натальей тоже имеется родство.
— Знаешь, — медленно произнесла Изабелла. — Надежда — моя прабабка.
Наталья, которую удивить чем-либо было сложно, замерла, а потом, откинув голову назад, расхохоталась.
— Повтори, что ты сказала, Изабелла. Надежда — твоя прабабка? Боже мой, но как такое может быть!
Изабелла была потрясена не меньше самой Коротковой. Наталья попыталась разобраться во всем:
— След Надежды затерялся осенью 23-го года в Гамбурге, после того как Евгения, приложив большие усилия, нашла ее с сыном в трущобах Рипербан. Надежда случайно — или намеренно, кто теперь знает? — убила итальянского мафиози, шедшего за ней по пятам. И сбежала. Евгения хотела забрать их к себе в Берлин, но ее мечтам не суждено было сбыться!
— Надин познакомилась с Ринальдо Баррейро на Круизном пароходе, который шел из Гамбурга в Южную Америку, — подхватила Изабелла. — Но для всех она была польской графиней Надин Ильицкой с маленьким сыном Сержем. Ее муж погиб на охоте…
— Узнаю пронырливую Надежду! — воскликнула Наталья. — Бабка именно такой описывала моему отцу его тетку, которую он знал только по немногочисленным фото, — с претензиями на аристократическое происхождение, авантюрной и обворожительной.
Значит, Надин вышла замуж за Баррейро, а Серж, ее сын, которого Надежда родила от мужа Евгении, был твоим дедом. Ну-ка, расскажи поподробнее!
Изабелла пересказала все то, что ей было известно о своем происхождении. Наталья, выслушав ее, покачала головой:
— Обеим не повезло. Надин, которую предал собственный сын, умерла в психушке, Евгения пропала где-то в Сибири, в то время как ее сын, мой отец, попал в детский дом.
Она откупорила еще одну бутылку шампанского.
— Кем ты мне приходишься? Троюродной племянницей? А я, получается, твоя тетка? Вот это да! Судьба любит подшучивать — надо же, Евгении и Надежде не довелось больше встретиться после памятной ночи в Гамбурге, зато встретились мы.
Изабелла все еще не могла прийти в себя. Наталья, которую она ненавидела, которая едва не отобрала у нее Алекса и которую она хотела убить, оказалась ее родственницей. А ведь если посудить, больше-то в этом мире у нее никого и нет — если не считать фанатички-матери, заживо похоронившей себя в монастыре.
— Надо же, Изабелла, какие мы с тобой непохожие, — сказала Наталья. — Ты живешь в Коста-Бьянке и говоришь по-испански, я — в России, и мой родной язык русский. У тебя кофейная кожа, у меня — аристократическая бледность. Ты — президент своей страны, я же глава подвластной только мне финансовой империи. Но мы обе любили одного человека, Алекса. Честно, я больше не претендую на него! И раз мы встретились, то не будем повторять ошибок Надежды и Евгении.
— Ты права, — ответила Изабелла. — Ты совершенно права, тетя! Вместе мы добьемся очень многого!
— Я тоже так думаю, дорогая племянница, — сказала Наталья. — И скажу честно: я чертовски рада, что ты оказалась мне не чужой.
— И я тоже, — ответила Изабелла совершенно искренне.
Рахиль, ходившая из угла в угол все четыре часа, пока отсутствовала Изабелла, с криками бросилась к ней, когда Изабелла появилась в комнате придорожного мотеля, где они остановились.
— Ну что, ты убила ее? — спросила Рахиль, держась за нательный крестик.
— Мы заключили с ней тайное соглашение, — сказала Изабелла. — Я получаю Алекса, она получает часть империи Теодора. А она не такая уж и мерзавка, как я погляжу. И, кроме того, она моя тетка. Что, удивлена? Расскажу все в самолете, нам пора в Эльпараисо, и как можно быстрее!
Через два дня Алекс сделал Изабелле предложение.
— Как же долго я ждала этого, Алекс, — прошептала Изабелла. — Сбылись все мои мечты…
Алекс не мог поверить, что обе его возлюбленные оказались вдруг родственницами. И более того, он никак не ожидал, что их ненависть внезапно перерастет в дружеский союз. Все это виделось первой ступенькой к счастью Изабеллы и Алекса — к их свадьбе.
Со свадьбой решили не спешить, сначала Изабелла должна была разрешиться от бремени. 29 мая она родила очаровательного мальчика, которого назвали Александриньо. По случаю появления на свет малыша были устроены народные празднества. Изабелла, прижав к себе сына, была счастлива. У нее есть страна, у нее есть Алекс, у нее есть сын…
Даже архиепископ Флориан, казалось, изменил свое отношение к Изабелле. Он пожаловал к ней в палату больницы, чтобы заключить мир.
— Изабелла, я был неправ, — сказал он. — Я когдато любил тебя, затем ненавидел, а сейчас понимаю: ты имеешь право на счастье. Ты разрешишь мне крестить Александриньо?
Она согласилась.
Со всей страны потянулись делегации с поздравлениями, ее заваливали письмами, открытками, телеграммами, электронными сообщениями. В день крестин Флориан преподнес ей роскошный подарок — изумительной красоты бриллиантовое ожерелье, в центре которого ослепительно мерцал огромный треугольный изумруд.
— Это «Звезда Коста-Бьянки», он был найден в шахте, принадлежавшей твоему прадеду Ринальдо Баррейро, в 1907 году. Изумруд после огранки весит
68 каратов, Изабелла. Он — уникум, этому ожерелью нет цены… Его когда-то надевала твоя прабабка Надин, и то всего один раз. Потом эту драгоценность приобрел государственный музей Коста-Бьянки. Но я договорился, ты имеешь право взять его на один день…
Изабелла, облаченная в белое платье, с ожерельем, в центре которого переливалась «Звезда Коста-Бьянки», вместе с Алексом присутствовала в соборе Богородицы на крещении Александриньо. Она пригласила и Наталью, которую попросила стать крестной матерью малыша.
— Это будет знаменовать собой наше окончательное примирение, — сказала Изабелла.
Наталья с радостью согласилась.
Вслушиваясь в пронзительную органную музыку, которая заполняла собор, глядя на Алекса и Александриньо, Изабелла едва сдерживала слезы. Флориан осторожно опустил малыша в серебряную купель.
Вечером, после торжественной церемонии, архиепископ преподнес ей еще одно ожерелье, точную копию того, что она надевала на крестины сына.
— Это, конечно же, не «Звезда Коста-Бьянки», но, Изабелла, прошу тебя, прими его от меня в знак примирения.
— Ты же знаешь, Флориан, как я люблю драгоценности, — сказала Изабелла. — Но какая искусная копия… Благодарю тебя!
