– Обычная угроза, – произнес непонимающе Марк Михасевич.
– Скорее всего, – согласилась я. – Но важно не его намерение, а то, что ему было известно: твоя жена собиралась ехать в столицу именно в тот день.
Марк растерянно произнес:
– Фима, я же знал, что ты – голова! Ты абсолютно права – Юлиана ездит в Экарест не так часто, где-то раз в две-три недели. Тем более у нас сейчас напряженные съемки, в столице бываю в основном только я, понимаешь, я параллельно работаю над четырьмя проектами, надо держать руку на пульсе, за всем следить, со всеми договариваться…
Я вспомнила телефонный разговор с экарестским градоначальником.
– О том, что в столицу нужно смотаться, становится известно накануне, максимум за два дня. Такая же ситуация и с Юлианой.
– Значит, тот, кто это написал, или просто попал пальцем в небо, нагнетая атмосферу страха, или он действительно был прекрасно информирован о планах твоей Юлианы, – завершила я.
– То есть эта сволочь затаилась где-то рядом с нами! – воскликнул Михасевич.
Новый телефонный звонок прервал нашу беседу, на этот раз режиссер не стал вести пространные беседы, ограничившись парой фраз резким тоном:
– Ираклий, я перезвоню тебе позже. Да, хорошо, я рад, что декорации уже готовы. Но мне сейчас на самом деле некогда. Извини.
Я догадалась, что Марка беспокоил Ираклий Тхарцишвили, известный скульптор, который специализируется на том, что ваяет огромные статуи исторических личностей и дарит их столицам мира – за счет принимающей стороны. Марк заполучил Ирика в качестве декоратора для своей картины? Явно не из-за таланта Тхарцишвили, сомневаться в котором нет нужды (еще бы, чтобы всучить двум десяткам мегаполисов ненужные статуи, в самом деле требуется не просто талант, а особый дар), а дабы в титрах красовалось гордое «Ираклий Тхарцишвили», и Марк мог вещать о творческом союзе двух гениев, чей «безмерный талант» подарил жизнь «бессмертному кинематографическому шедевру».
– Фима, ты сто раз права! – сказал Марк, прохаживаясь взад и вперед по студии. Апрельское солнце падало сквозь огромные окна, искрясь и блестя всеми цветами радуги. – Эта мразь работает со мной, я жму ему руку, может быть, он мой так называемый друг!
– Почему ты решил, что это он? – спросила я.
– Ну, во втором письме есть оборот: «Я обещал…» То есть какой-то неудовлетворенный мужик… Да я ему…
Марк обладал холеричным темпераментом: мне припомнилось, как пару-тройку лет назад невоспитанные молодые люди, приверженцы некой маргинальной партии, проникли на пресс-конференцию, которую Марк давал по поводу своего нового фильма, и забросали нашего Стивена Спилберга презервативами с краской. На беду Михасевича, там же присутствовали и операторы, и они засняли, как Марк Казимирович, наследник княжеской фамилии, маститый режиссер, заместитель председателя Дворянского собрания, президент Гильдии кинематографистов Герцословакии, в бытность свою депутат Госдумы, первый замминистра культуры, лауреат, кавалер и прочая, прочая, прочая, бьет ногой, облаченной в лакированный ботинок за две тыщи долларов, под дых этих самых молодчиков, которых удерживали его шкафообразные телохранители. Нехорошо вышло, ведь Марк всегда проповедовал джентльменское разрешение споров и воспевал юнкерские традиции дореволюционной Герцословакии. Мне стало не по себе: не советую я кому бы то ни было становиться на пути моего бывшего первого супруга – сомнет, как бульдозер.
– Не спеши с выводами, Марк Казимирович, – произнесла я в задумчивости. – Некоторые анонимщики терроризируют свои жертвы годами, а то и десятилетиями, те меняют адреса, переезжают в другой город, но все без толку. Они, как тень, следуют за ними.
– Тень, их мать! – выругался Михасевич, потирая побагровевшую шею. – Я эти тени закопаю, если достану их, но сначала они у меня в собственной крови на коленях будут у Юлианы вымаливать прощение!
– К написанию анонимок склонны женщины, – нравоучительно добавила я. Так, во всяком случае, утверждают авторы детективов, которые я читаю. – И тот факт, что анонимщик употребляет форму, указывающую на его мужской якобы пол, может быть не более чем обходным маневром. Таким людям верить нельзя.
– Да никому верить нельзя, – произнес Михасевич, оказавшись снова около звонящего телефона. Он снял трубку и снова повесил ее, так и не узнав, кто же его беспокоит.
Потом нажал кнопку селекторной связи и произнес:
– Римма, меня нет ни для кого. Пусть хоть звонит президент Бунич – я умер до тех пор, пока у меня Серафима Ильинична. Соединять только с Юлианой Генриховной.
Тем временем я ознакомилась с третьим посланием. Все те же мысли, облеченные, однако, в гораздо более серьезные слова.
«Милашка Юлиана! Ты сдохнешь скоро, и это сделаю я сам. Я убью тебя, разрежу на куски и съем».
– После этого письма я и решил действовать, – заметил Марк Михасевич. – До этого были просто послания шизофреника, теперь это стали послания опасного шизофреника.
– Но, Марк, – заявила я, – ценю твою веру в мои способности, однако тебе необходимо подключить к этому делу полицию или даже КГБ! Только не говори, что у тебя нет друзей в этих структурах!
– Друзей в МВД и КГБ у меня пруд пруди, – подтвердил Михасевич. – С нынешним министром я на «ты», он мне как-то даже именной пистолет подарил с дарственной гравировкой. И к спецслужбистам у меня имеется подход. Но, Фима… Возможно, этот ублюдок того и добивается, чтобы я всполошился. Не стрелять же из пушек по воробьям!
– Тогда найми частного детектива, – посоветовала я.
Красноречивый взгляд режиссера подтвердил мои опасения – в жертвы намечалась я.
– Фимочка… – Марк понизил голос до интимного шепота. Когда-то у меня дрожь по всему телу проходила от такого тона, а глаза застилала поволока. – Помоги мне, прошу! Я боюсь, что если к делу подключить всех этих шпионов или полицейских или тем паче частных детективов, то рано или поздно желтая пресса получит массу ценных сведений. Мне на то, что эти придурки обо мне печатают, наплевать, но я не позволю им трепать имя Юлианы! Вот если этим делом займешься ты… Приедешь ко мне в гости в Варжовцы, скажем, чтобы… чтобы отдохнуть… Или чтобы писать новый сценарий для нашего совместного проекта. А заодно осмотришься, попытаешься найти подлеца! Ты ведь сама говоришь, что эта гнида окопалась где-то рядом! А такой умнице, как тебе, ничего не составит в два счета найти этого урода. И тогда…
Марк сжал кулаки с такой силой, что пальцы побелели.
Я вздохнула. Отказать Марку я не смогу, даже если бы хотела. Он умеет убеждать людей в собственной правоте. И почему бы не съездить в Варжовцы? Я там целую вечность не была.
– Фима, найди и отдай мне этого ублюдка всего на пять минут. Обещаю, что не буду применять к нему физическую силу, сесть за убийство я не хочу, у меня на ближайшие годы другие планы. Но он все равно будет плакать кровью…
