Разговор с братом решил сомнения; в ноябре Кирилл Григорьевич Разумовский попросил отставку, которая была принята. Императрица сделала его фельдмаршалом и землями наградила сверх меры.
Екатерина Ивановна Разумовская бросилась шить наряды к рождественским и святочным балам.
Рождество да Святки и впрямь прошли весело, шумно, немало тому способствовали придворные шутники — братья Орловы да Левушка Нарышкин, который все более веселил общество. Он всегда был шутником, но на сей раз превзошел сам себя, устроив с Орловыми переодевания.
Когда в разгар праздника в зале вдруг появились здоровенные бабищи с требованиями подать колядующим, многие сначала смутились. Но стоило им завести колядки, как от хохота повалились все — братья Орловы и Нарышкин вырядились в сарафаны, повязали головы платками, а парики заплели в косы! Алехан пристал к медлительному Панину, требуя сплясать с ним. Никита Иванович как мог отбивался, но здоровенный Орлов подхватил толстяка почти на руки и все же прошелся с ним круг. Остановившись, отер пот со лба:
— А и тяжел же ты, Никита Иванович!
На сем забавы не закончили, отправились по домам тех придворных, кого не было в малом круге, всех пугали, собрали хорошую дань, которую потом раздали посреди улицы народу. То-то весело!..
На маскараде императрица подошла к Екатерине Ивановне Разумовской:
— Жду вас завтра на катанье, лошади и сани готовы, только оденьтесь потеплей да лицо жиром смажьте…
Разумовская была счастлива, стоило мужу стать послушным, как расположение государыни вернулось.
Жизнь покатилась дальше…
Жизнь налаживалась; все уже попривыкли к новой государыне, болтовня стихла, Мировича пока не поминали, хотя Екатерина понимала, что еще не конец, еще предстоят неприятности. Но пока их не изнутри ждала, а снаружи. Еще когда в Курляндии были да в Риге, ужаснулась состоянию флотскому. Петр Великий столько сил и времени на создание флота положил, а что в результате? Ни флота, ни умения…
Все надо было начинать едва не заново, потому как построенные при Петре корабли изрядно подгнили за прошедшие годы. Галер среди кораблей много, когда все уж на паруса давным-давно перешли. Куда уж тут воевать…
Вызвала к себе Мордвинова, которого только что сделала адмиралом.
— Семен Иванович, честно говори, как на духу, чего для флота надобно?
Тот тяжело усмехнулся:
— Сам флот.
— Что, так худо?
— Корабли строим на сухом да в пресной воде, пока до морской соленой доберутся, половина рассохнется да сгниет. Что при Петре Великом построено, того мало да что-то побито. Пора обновлять, столько лет уж почти ничего не делали. А на чем матросов учить, коли одна рухлядь.
— Ох, не слышит нас Петр Алексеевич, всех на реях перевешал бы! Сколько лет лесу корабельному выстаиваться надо, чтоб из него строить можно было?
— Чем больше, тем лучше, лет пять…
— Нету такого времени. А ежели пару лет?
— Тогда еще через пяток заново строить надо.
— Про корабли решим, а вот с учебой что делать? Никуда негодные умения, ни с ветром справиться не умеют, ни с орудиями.
Но вопросы надо было решать, вдруг вспомнили, что лес можно собрать на севере, поморяне помногу заготавливают, везти тяжело, можно попробовать там строить…
Екатерина вздыхала:
— Ежели у нас и армия такова, как флот, лучше сразу поражение признать, хоть жизни людские сохраним.
Одно тайное совещание по поводу флота имело далеко идущие последствия. Чтобы в море ходить дальше Маркизовой лужи, следовало не только навигацкие карты Балтики иметь, но и дальние, и точно знать, как ведут себя корабли в дальних морских походах.
— Чтобы с турками воевать, одной сухопутной армии мало, они свои войска по морю перебросят в пять раз быстрее, чем наши по суше подойдут.
Екатерина привычно разглядывала карту России, но ближе к южным границам.
Все правильно, да только откуда русскому флоту подле южных границ взяться?
— А если морем пройти?
— От Кронштадта?!
— Да.
— Ваше Величество, нам карты продают старые, худые, на них ни скалы, ни отмели, а иногда даже и острова не отмечены. Ни французам, ни итальянцам ни к чему русским свои секреты морские выдавать. А уж подле Греции так и вовсе что в лесу заблудиться меж островов можно.
— Значит, свои карты нужны.
— Да где ж их взять?
— А мы туда военный корабль под видом торгового пустим! У меня вон прошение купца Ивана Владимирова лежит, просит разрешить торговать в Средиземном море.
— Как он туда добираться думает?
— А мы ему поможем. Он торговать будет, а команда карты чертить. Подумайте-ка над тем, какой корабль отправить можно.
— Я и без дум скажу, — невесело усмехнулся Мордвинов, — никакой, потому как конструкции военных кораблей ни на какие товары не рассчитаны.
— А ежели пушки снять?
— Пушки не в трюмах стоят небось.
— А изменить можно?
— Надо с мастерами посоветоваться.
— Семен Иванович, то дело тайное, чтоб раньше времени не разболтали, не то и из Балтийского моря не выйдет, а уж о Средиземном и говорить не стоит.
Адмиралтейств-коллегия расстаралась, и в октябре 1763 года уже был заложен новый фрегат одновременно большой и сильный. Назвали его «Надеждой благополучия». Возглавил строительство мастер Афанасьев, выполнили быстро и толково; уже в начале июня следующего года фрегат спустили на воду.
Большинство офицеров, назначенных на фрегат, имели немалый опыт картографических и гидрографических работ, их задачей стало составить свою подробнейшую карту побережья, как далеко удастся.
Наступил момент, когда можно было отправляться. К императрице приехали купец Владимиров и капитан корабля Плещеев. Екатерина особо обратила внимание на то, чтобы подозрений не возбудили:
— Торгуйте медленно, со вкусом, не стремитесь к быстрой выгоде, лучше из казны потери оплатим, только исследуйте берега подробно. Вас, Федор Степанович, прошу особенно постараться: от ваших обмеров да карт может жизнь других зависеть.
Забегая вперед, можно сказать, что фрегат «Надежда благополучия» свою миссию выполнил: он вернулся через год с подробным описанием береговой линии и глубин, где только можно было померить. Составленные карты помогли тем, кто через четыре года отправился вокруг Европы от Кронштадта и Архангельска в Средиземное море, чтобы разбить наголову турецкий флот в Чесменской бухте.
Мало того, само судно после возвращения ободрали, чтобы посмотреть, как ведут себя доски после долгого пребывания в воде разной температуры и солености. Было решено впредь корабли обшивать дюймовыми сосновыми досками с шерстью. Так были обшиты суда, что позже пошли к Чесме.
