— Неужели та самая? — благоговейно прошептала
Софья. — Из которой?..
— Хотите попробовать? — ухмыльнулся Чиж.
— Воздержусь. Интересно, куда пропали те двое?
— Какие двое?
— Те два парня, которые обслуживали нас за обедом.
После обеда я их не видела. И за ужином — тоже.
Подсобка! Пустые бутылки, остатки эклеров на блюдце, две
мертвецки пьяные головы, прильнувшие друг к другу… Не говоря ни слова, я
оставила своих спутников, метнулась в коридорчик и распахнула дверь подсобки.
Пусто.
Никаких следов возлияний. Два бурята, казалось, пустившие
здесь корни, обильно политые коньяком, исчезли. Вместе с бутылкой, блюдцем и
отчетливым запахом конины.
Но сдаваться так просто мне не хотелось. Осмотрев каждый
сантиметр пола (уж не завалились ли они за плинтус, чертовы отпрыски быка
Буха-Нойон Бабая!), я переключилась на полки. Хозяйственная мелочь, банки с
краской и какими-то химикатами (сплошь испещренные затейливыми химическими
формулами: FeSQi 7H20, FeCii, NaHC03), пакеты с удобрениями, запасные лампочки,
несколько похожих на лассо скрученных садовых шлангов, открытые ящики с
инструментами…
И все же визит в подсобку оказался не напрасным: на одной из
полок, рядом со скатертями, салфетками и кухонными полотенцами, я нашла стопку
чистых простыней. Хоть здесь повезло, теперь будет чем укрыть Аглаю от
посторонних глаз.
Прижимая простыню к груди, я вернулась в зал. Дарья
по-прежнему торчала у шахмат. Фара подпирал плечом горку с посудой, а дамы
вместе с Петей Чижом обсуждали сложившееся положение.
— Неужели нельзя починить телефон? — спросила у
Чижа Tea.
— Теоретически можно, но для этого необходимо полностью
отследить проводку. Проводка скрыта, значит, придется долбить стены. Все стены
во всем доме. Плана коммуникаций у нас нет… Да и понравится ли это хозяину,
когда он вернется?
— Если… Если он вернется, — трагическим шепотом
произнесла Минна. Как и все крупные женщины, она была склонна излишне
драматизировать события.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что сказала. Гостеприимный хозяин исчезает
в самое неподходящее время. А в еще более неподходящее время исчезают его люди.
Дом пуст, дом не подает никаких признаков жизни, на полу лежит мертвое тело и к
тому же телефон не работает.
Я поежилась.
Картинка, нарисованная Минной, действительно выглядела не
лучшим образом. Даже если вынести за скобки те семнадцать леденящих душу
триллеров, которые она написала.
— Я не понимаю только одного. — Софья тоже решила
внести свою лепту в общий разговор. — Зачем был нужен дубль с телефоном?
— Что значит — дубль?
— Если где-то испорчена проводка, то зачем нужно было
подрезать провода у самих телефонов. Ведь они и так не работали?..
— А вы поищите хозяев и спросите их об этом, —
посоветовала мулатка Tea.
— Где же их искать, помилуйте!
— Дом, конечно, велик, но не настолько, чтобы в нем
заблудиться!
Готические башенки, венчавшие крылья дома, узкая винтовая
лестница, лесная глухомань, в которую черт занес господина Улзутуева… Да и сам
Улзутуев — порочно расплывшийся бурят с порочно-желтым лоснящимся лицом…
Обрезанные телефонные провода, пропавшая обслуга, мертвая Аглая Канунникова —
все эти неприятные факты отбивали всякое желание исследовать дом. И, видимо, не
только у меня.
— Обрезать телефоны, надо же, какая подлость. —
Tea скрипнула зубами. — Как раз в духе покойницы… Наверняка это она все
организовала!
— Мне кажется, нужно уезжать отсюда. И чем скорее — тем
лучше, — вынесла вердикт Софья. — Не нравится мне это место…
— На чем? На палочке верхом? Или на снегоходе? Или на
хозяйском буере? — ревниво спросила Минна. Изысканный триллер с
маньяческим душком катился в сторону боевика в мягкой обложке, а уж этого она
допустить не могла. — Нас сюда привезли, если вы помните.
— А хоть бы и на снегоходе… Правда, для вас он будет
несколько тесноват, дорогая Минна…
— Тесноват? — рассмеялась Tea. — Да она в
него не влезет!
— Дамы, зачем же препираться? — Чиж постучал
ладонью по столу. — Я приехал сюда на машине, при желании мы можем выехать
в любую минуту.
— И где она, ваша машина?
— В гараже… Я загнал ее в гараж.
— Замечательно, сейчас же соберемся и уедем.
— Мы не можем уехать все. Кто-то должен остаться. С
телом.
— Думаю, лучшей кандидатуры, чем личный секретарь
госпожи Канунниковой, и придумать нельзя. Это, так сказать, ее прямая
обязанность.
Все с плохо скрываемым торжеством посмотрели на меня.
— Не волнуйтесь, милочка, — подмигнула мне
Софья. — Как только мы доберемся до ближайшего поста, мы сразу же обо всем
сообщим. Вам не придется долго скучать в одиночестве.
— Если хотите, мы можем взять с собой вашу
собачку, — подмигнула мне Минна.
Конечно же, я останусь. Я останусь с Аглаей при любом
раскладе. Tea права: это моя прямая обязанность.
— Хорошо, я буду ждать вас здесь, — холодея от
собственной храбрости, произнесла я.
— Благородный поступок, — одобрила меня Минна.
— Это пример редкого благородства, — добавила Tea.
— Мы не заставим вас ждать, — заверила
Софья. — Обещаем…
Трогательная сцена прощания неожиданно была прервана Чижом.
— Вы не так меня поняли, дорогие дамы, — сказал
он. — Речь идет не о том, чтобы уехать всем вместе. Отправится кто-то
один. Он сообщит, что произошло, и приведет помощь.
Такой поворот не очень понравился писательницам.
— И кто же этот “кто-то”? — спросила Минна.
— Я. Машина-то моя.
Несколько секунд дамы переваривали услышанное. Первой не
выдержала Минна, крупные женщины всегда склонны к панике:
— Я еду с вами, Петр.
— И я, — поддержала коллегу Tea.
— Я тоже не вижу причин, чтобы здесь оставаться, —
добавила Софья. — Мы будем готовы через десять минут.
Все трое, обгоняя друг друга, бросились к выходу. Чтобы в
дверях столкнуться с Райнером-Вернером. Райнер был в шапке и еще не просохшем
после дневного купания тулупе. Через плечо у него висела сумка, а лицо
запорошил снег. И ничего утешительного я на этом лице не увидела. Арийский нос,
арийский рот и такие же породистые глаза немца сбились в кучу, образовав
комбинацию, которую можно было охарактеризовать двумя словами: “яростное
разочарование”. Или — “разочарованная ярость”.
