— Собаки, — пролепетал он, плюхаясь на ближайший
стул.
— Что значит — “собаки”? — спросил Петр.
— Эти сволочи не загнали собак! Проклятый дом!..
Я хотел уйти, но там собаки! Собаки и метель, метель и
собаки!..
Демонические улзутуевские доберманы среди миниатюрных культовых
сооружений! Поджарые твари, способные перегрызть глотку любому! Доберманы
благополучно выпали из моей головы — и, судя по всему, не только из моей. Все
остальные тоже смотрели на Райнера широко раскрытыми глазами.
— Та-ак… И сколько их? — спросил Чиж.
— Откуда же я знаю! Десять, двадцать, тридцать… Они так
лязгали зубами… Я даже шагу с крыльца не сделал! О, майн готт!
— Плохо дело. — Второй раз за сегодняшний вечер
Чиж разразился подобной тирадой. — Из рук вон.
— Что вы имеете в виду? — Минна нервно хихикнула.
— Гараж. Если собаки не привязаны, до гаража нам не
добраться.
— Но, очевидно, можно что-то придумать?
— Можно, — вклинилась Tea. — Отправим вас,
дорогая Минна. Займете их делом.
— Каким это делом?
— Мясца на вас много. Им надолго хватит.
— А может быть, все не так страшно? — высказала
предположение Софья. — Может быть, господин Рабенбауэр преувеличивает?
— А вы подите проверьте, — огрызнулся
Райнер-Вернер.
Софья зябко повела плечами: отправляться в пасть к злобным
тварям ей явно не хотелось. Ни ей, ни кому-либо другому.
— А если подослать к ним вашу собаку? — цинично
поинтересовалась у меня Tea. — В качестве, так сказать, отвлекающего
маневра?
Я представила несчастную плешивенькую Ксоло в окружении
огромных псов и даже затряслась от негодования.
— Да вы просто эсэсовка, дорогая Tea! — Как и все
крупные женщины, Минна была сентиментальна и чрезмерно впечатлительна. —
Отдать такую крошку на растерзание!
— Вашим читателям это вряд ли бы понравилось, —
добавила Софья. — Тем более что их и так не много… Потеряли бы последних!
Tea смутилась:
— Я просто ищу приемлемые варианты…
— Вариантов не слишком много. — Неуемный Чиж снова
перехватил инициативу. — Можно, конечно, отправиться в обход — через террасу,
озеро и лес. От дома до основной трассы по прямой не больше пятнадцати
километров…
— Вы предлагаете проделать этот путь пешком? Ночью, в
метель? А если на шоссе не будет машин? Пятнадцать километров плюс еще двести
пятьдесят — до Питера. Лучше уж остаться и заняться проводкой. Когда должна
приехать ваша съемочная группа?
— Завтра, в первой половине дня. В двенадцать, если
быть совсем точным.
— Ну, до утра мы продержимся…
— Я на вашем месте не была бы настроена столь
оптимистично, дорогая Tea. — Жанр мистического триллера с детективной
начинкой развратил Минну Майерлинг до предела. — Телефоны обрезаны, хозяин
исчез, прислуга пропала, собаки перекрыли все пути к отступлению… И к тому же —
в наличии труп!
— И что это, по-вашему, значит?
— А если труп не последний ?
— Как это — не последний?
Воспользовавшись зловещей тишиной, повисшей в зале, Минна
обратилась к деморализованному всем происходящим режиссеру:
— Откуда вы вообще выкопали этого типа, Фараххутддин?
Этого господина Улзутуева с его вотчиной? Фара некоторое время сосредоточенно
молчал.
— Видите ли… Полгода назад я снимал рекламный ролик о
его фирме. “Облачиться в мех — не грех”.
Черт возьми, я прекрасно помнила этот дурацкий ролик —
“Облачиться в мех — не грех”. Центральный персонаж ролика — плюгавый мужичок в
сюртуке и с кружевным жабо — радостно сообщал зрителям, что он не кто иной, как
Леопольд фон Захер-Мазох. После чего предлагал всем желающим купить у него
свежее издание “Венеры в мехах”. Но стоило только камере наехать на “свежее
издание”, как оказалось, что этот катехизис мазохизма без зазрения совести
подменен вульгарным каталогом меховых изделий. Более бездарной рекламы я за всю
свою жизнь не видела.
— Потом было еще несколько заказов… А когда господин
Улзутуев узнал о съемках этой программы, он, как страстный поклонник детектива,
сам предложил помощь. Сказал, что мы можем полностью отснять ее у него в доме.
— И вы согласились?
— А вы бы не согласились? Тем более что от его фирмы
предполагались презенты участницам.
При упоминании о презентах беллетристки оживились.
— И что же это за презенты? Набор писателя? —
высказала предположение Минна. — Блокнот из кожзама и гелевая ручка?
Фара отрицательно покачал головой.
— Неужели, блокнот из натуральной кожи и ручка
“Паркер”? — повысила ставки Tea. Фара замотал головой сильнее.
— Горжетки из рыбьего меха? — сострила Софья.
— Шубы! — секунду покочевряжившись, сообщил
режиссер. — Шубы для признанных мастеров жанра.
— И где эти шубы? — У мулатки Tea загорелись
глаза. Да и все остальные выглядели не лучше: лихорадочный румянец на щеках,
распаленные губы, капли пота на лбу.
Только известие об издании собрания сочинений за рубежом с
последующей экранизацией в Голливуде могло привести их в столь экзальтированное
состояние.
— Где же эти шубы? — переспросили у Фары все трое.
— Видимо, там же, где и сам хозяин, — хмыкнул Петя
Чиж. — Нигде.
Это — довольно циничное — замечание сразу же остудило пыл
писательниц. Они сникли и снова вернулись к обсуждению животрепещущей темы: что
может значить опустевший дом и как выбраться из западни.
И стоит ли серьезно относиться к предположению Минны “А если
труп не последний?”.
Предположение могло стать реальностью в одном-единственном
случае: если бы Дымбрыл Цыренжапович Улзутуев, этот Ланселот Озерный, этот
почтенный глава почтенной фирмы, оказался маньяком. И не просто маньяком, а
маньяком изобретательным, маньяком с огоньком, маньяком, питавшим слабость к
детективам и их авторам.
Теперь уже ни у кого не вызывало сомнений, что Канунникову
отравил исчезнувший Ботболт. Он принес шампанское из кухни, он передал Аглае
бокал, и он же ретировался, как только дело запахло керосином, предварительно
лишив все общество связи с внешним миром. Ботболт, судя по его дубленой
физиономии, больше похожей на задницу слона, до такого самостоятельно вряд ли
бы додумался. Следовательно, за ним стоял кто-то еще.
А именно — пушной князек, любитель детективов, тайша
Дымбрыл.
— Интересно, почему он начал с нашей дорогой
Аглаи? — спросила Минна.
