Дура я, дура!
— Дура вы, дура, Алиса! — в сердцах бросил
Чиж. — Сколько вы проработали у Канунниковой?
— —Какое это имеет значение?
— Сколько?
— Ну, полгода… Ну и что?
— Разве она не говорила вам, что любой идеально
просчитанный план, равно как и любое идеально просчитанное преступление,
проваливаются?
— Это почему же?
— Именно потому, что их можно просчитать. Если это
сделал один человек, то почему бы другому не сделать то же самое?
— Один человек… Вы имеете в виду преступника?
— Ну да! Преступника и того, кто раскрывает
преступление. Нужно просто настроиться на нужную волну и правильно задать
систему координат… И выбрать точку отсчета. А если мы имеем дело с наитием, с
целой цепью обстоятельств, которые играют на руку убийце… И если к тому же
убийце удалось воспользоваться ими…
— То?..
— ..то преступление может быть и не раскрыто. Черт
возьми, неужели Аглая останется неотомщенной?..
— Но думаю, это не наш случай, — успокоил меня
Чиж. — Идемте посмотрим свежим глазом на точку отсчета. На бутылку, я имею
в виду.
Чиж осторожно приоткрыл цветочную дверь и галантно пропустил
меня вперед.
…На кухне ничего не изменилось. Тот же столик, тот же
кавалерийский взвод выпивки, те же бокалы, тот же мягкий свет из окошка. Вот
только бутылка…
Бутылка с “Veuve Cliquot Ponsardin” исчезла.
— А где же шампанское? — растерянно спросила я у
Чижа. — Оно ведь стояло здесь, под окном…
Чиж надулся, как индюк, пошел красными пятнами, затряс
нижней губой и, наконец, разродился полузадушенным матом.
— Ах, сукин сын, Ботболт! Ведь я же просил, просил!.. Ах,
подонок!.. Я его в тюрягу засажу, подлеца! За сокрытие улик! Ну надо же, а!!!
Идемте! — Он впился пальцами мне в ладонь и потащил к выходу.
Но покинуть кухню мы не успели: где-то в глубине дома
раздался леденящий душу и исполненный невыразимого ужаса женский вопль…
Часть вторая. Мартиролог
"… — Отгадала загадку? — спросил Болванщик, снова
поворачиваясь к Алисе.
— Нет, — ответила Алиса. — Сдаюсь. Какой же
ответ ?
— Понятия не имею, — сказал Болванщик.
— И я тоже, — подхватил Мартовский Заяц. Алиса
вздохнула”.
Льюис Кэрролл. “Алиса в стране чудес"
Глава 1. Через три часа после убийства
…Вопль повторился еще раз — и затих.
— Что это было? — спросила я у Чижа, чувствуя
предательскую слабость в коленях.
— По-моему, кто-то присоединился к вашей покойной
хозяйке, — плоско сострил Чиж. И поддержал рукой отвисшую челюсть. —
Что за люди! Ни на секунду нельзя оставить одних!
— Идемте посмотрим! — Я и не думала сдвинуться с
места.
— Да, сейчас. — Оператор и не думал сдвинуться с
места.
— Ну что же вы?!
— Давайте послушаем, будет ли продолжение. Но никакого
продолжения не последовало. Тишина, так внезапно разбитая криком, осколками
лежала вокруг, а мы все стояли в кухонном проеме. Уж не потому ли, что боялись
порезать ноги об эти осколки?..
— Как вы думаете, кто на этот раз? — Чиж с трудом
ворочал распухшими от страха губами. — Tea, Минна или Софья?
— Почему вы решили, что именно они?
— По законам жанра. В конце концов, несправедливо
убивать только одну. Они все достойны этого в равной степени.
— Вы так не любите детективы. Чиж?
— Люблю, но хорошие. К ним это не имеет никакого
отношения…
— Господи, нельзя же лишать человека жизни только на
том основании, что он плохой писатель!
— Нельзя. А жаль…
Если мы простоим еще две минуты, он наговорит мне такого,
что станет подозреваемым номер один. Во всяком случае, в моих глазах. Придя к
этой неутешительной мысли, я вырвала ладонь из пальцев Чижа и двинулась вперед.
Чиж засеменил за мной.
Миновав коридорчик, мы снова оказались в зале.
Шахматы, ломберный столик с разбросанными картами, огонь в
камине (удивительно, но дрова еще не прогорели!)… И тело Аглаи, покрытое
простыней. И Ксоло, лежащая на краю этого импровизированного савана.
За то время, что мы отсутствовали, в зале ровным счетом
ничего не изменилось. И смерть не перестала быть смертью.
Вот только в зале никого не было. Никого, кроме Фары. Да и
Фара…
Теперь уже вскрикнула я: Фара сидел прямо на полу, возле
горки с посудой, широко раздвинув ноги. Голова его свесилась на плечо, а глаза
были закрыты.
— Что это? — сдавленным голосом спросила я у
Чижа. — Что это с ним?
— Понятия не имею.
— И куда делись все остальные?
— Понятия не имею.
Я уже приготовилась хлопнуться в обморок, когда бесстрашный
Чиж подошел к Фаре, бесстрашно присел перед ним на корточки и бесстрашно
похлопал его по щеке. — И — совершенно бесстрашно — полез во внутренний
карман Фариного пиджака.
— Все в порядке. — Чиж повернулся ко мне и потряс
маленькой плоской бутылочкой, извлеченной из кармана режиссера. — Он спит.
— Спит?!
— Налакался и спит!
Я набралась смелости и приблизилась.
— Неприкосновенный запас. — Чиж щелкнул по
бутылочке кончиками пальцев. — Смесь текилы, водки, рома и
стеклоочистителя “Льдинка”.
— Что вы несете. Чиж?
— Я работаю с Фарой два года и знаю его повадки. Он сам
готовит эту адскую смесь, причем пропорции держит в секрете. Говорит, что она
помогает отрешиться от проблем. В экстремальных ситуациях.
— Да уж, экстремально… Особенно — стеклоочиститель
“Льдинка”.
— Не пугайтесь, это всего лишь один из компонентов.
— А это не вредно для здоровья?
— Еще как вредно. Два наших звукотехника как-то
откушали такого коктейля.
— И что?
— Один ослеп, другой помер. — Чиж кровожадно, в
лучших богемных традициях, засмеялся. — Вот так-то. А Фара только спит
крепче. Аксакал! Глыба! Восточный человек!
— Насколько я знаю, восточные люди редко..,
употребляют, — заметила я, впрочем, не особенно уверенно: мой собственный
опыт общения с восточными людьми (несмотря на бурное университетское прошлое)
ограничивался просмотром фильмов “Седьмое путешествие Синдбада” и “Не бойся, я
с тобой!”. С Полладом Бюль-Бюль-оглы в главной роли.
