Второе кожаное кресло было оккупировано притихшей Минной.
А Софья, которой посадочного места не досталось, фланировала
между ними. Голова Софьи была вывернута под совершенно неприемлемым углом в сто
градусов. Именно по этому азимуту находились оба телевизора.
Черт возьми! Я не знала, что происходит с Tea, но две другие
дамы исподтишка смотрели порнушку!
Tea в очередной раз застонала, а Софья и Минна в очередной
раз гадливо поморщились.
— Прекратите, дорогая Tea, — сказала Минна. —
Прекратите озвучивать эту дрянь! Синхронных переводчиков полно и без вас!
— А вы прекратите пялиться на экран, дорогая
Минна! — парировала Tea, не открывая глаз. — Тоже мне, эротоманка! И
это в вашем-то возрасте и при вашей нэмплекции!
— А в вашем… В вашем я тоже была мулаткой с талией
пятьдесят четыре сантиметра! Так что в недалеком будущем вас ждут
метаморфозы! — пригрозила толстуха. — Не обрадуетесь!..
В дверном проеме показался Ботболт со стаканом воды, и Tea
застонала сильнее.
— Выпейте. — На своих мертвых подопечных Ботболт
старался не смотреть. — Вам сразу станет легче.
— Сначала вы, — потребовала Tea. Ботболт пожал
плечами, но глоток из стакана все-таки сделал.
— Вот видите, все в порядке. Это хорошая вода, уверяю
вас.
— Ваше шампанское тоже выглядело приличным… Tea
вцепилась в стакан, и я услышала, как стукнули о его край ее зубы. Неужели она
до сих пор не может прийти в себя от увиденного? Это странно, тем более что
смерть Аглаи, произошедшая у нее на глазах, такой реакции не вызвала.
— Это вы взяли бутылку из кухни, Ботболт? — Чиж
воспользовался наступившей паузой. — Я же просил вас ничего не трогать!
— Я не брал бутылки. Я вообще не выходил на кухню. Вы
сказали, чтобы я оставался в зале. Я там и оставался.
— Точно! — подтвердила Минна, не спуская глаз с
экрана. — Да еще исподтишка следил за нами, как будто мы преступницы!
— Точно, — подтвердила Софья, не спуская глаз с
экрана. — Хотя еще неизвестно, кто настоящий преступник и кто совершил это
злодеяние. А мы в гробу его видели, не так ли, дорогая Минна? Кто он такой,
чтобы указывать нам, что делать?
— Именно, дорогая Софья. Мы видели его в дешевом
колумбарии!..
— Ваши приятели отвратительны, Ботболт! — сказала
Tea, осушив стакан. — И об этом вы должны поставить в известность хозяина!
Смотреть такую гадость в приличном доме! Да еще когда приглашены гости!..
— Извращенцы! — добавила Минна, не спуская глаз с
экрана. — Маньяки!
— Бог шельм метит, — добавила Софья, не спуская
глаз с экрана. — Собакам — собачья смерть!
— Уж вы бы помолчали, дорогая Софья! — Даже
находясь в полуобморочном состоянии, Tea не упустила случая лягнуть
конкурентку. — Любовные сцены в ваших книгах — вот где настоящее порно!
— Это почему же? — обиделась Софья.
— “Он закрыл свои прекрасные голубые с серыми
крапинками глаза и осторожно ввел свой роскошный стержень в ее роскошное
лоно, — противным сюсюкающим голосом процитировала Минна. — Она тоже
закрыла свои прекрасные зеленые с золотыми искорками глаза и, обняв его за
роскошные мускулистые плечи, застонала от наслаждения”.
— “Тебе хорошо, милая?” — подхватила цитату Tea. —
“О да, дорогой, я люблю тебя! Только не останавливайся, прошу! О-о-о!..”.
— Зачем же вырывать из контекста? — хмуро
процедила Софья. — И вообще, “О-о-о!” там не было. Там было “А-а-а!..”
“А-а-а” ближе русской традиции, чем прозападное “О-о-о!”. А я — патриотка, в
отличие от вас обеих! И потом вы забыли две ключевых фразы: “Еще, еще, еще, я
чувствую, что умираю от счастья! И пусть я потеряла состояние, зато я обрела
тебя, любимый!.."
— Все равно — гадость. — Tea, забыв о нервном
потрясении, гнусно хихикнула.
— Все равно — пошлость, — не менее гнусно
хихикнула Минна.
Но сбить с ног заслуженную работницу прокуратуры оказалось
делом бесперспективным.
— Уж кто бы говорил, дорогая Минна! — Софья,
нимало не смутившись, перешла в контратаку. — А соитие зомби и вампира в
разрушенном фамильном склепе действительного статского советника.., э-э.., как
его?..
— Терпигорева, — подсказала Tea.
— Вот именно!.. Мертвецов бы пожалели! Тоже, нашли страстных
любовников! Ну, какой сексуальный партнер из полуразложившегося зомби, в самом
деле! У них же проблемы с мягкими тканями, спецлитературу читать надо!..
Консультироваться со специалистами!
— Да и вампир к трупу на километр не подойдет, пусть
даже и ожившему! — блеснула познаниями Tea. — Их всегда на свеженькое
тянет! Для них застоявшаяся кровь что молоко прокисшее. Пить можно, но никакого
удовольствия…
— Зачем же вырывать из контекста? — хмуро
процедила Минна. — Вампиры — они тоже разные бывают. Кому-то арбуз
нравится, а кому-то — свиной хрящик.
— Все равно — гадость! — Tea, во второй раз забыв
о нервном потрясении, гнусно хихикнула.
— Все равно — пошлость! — не менее гнусно
хихикнула Софья.
После непродолжительной паузы Минна вместе с тяжелым кожаным
креслом развернулась в сторону мулатки и наставила на нее жерла своих грудей.
— А вы, дорогая Tea…
Вот он и наступил, звездный час мастера иронического
детектива Теодоры Тропининой! Еще ни разу я не видела столь ослепительного
блеска в ее матовых, подернутых легкой поволокой глазах. Tea ловко свернула два
кукиша и сунула их под нос Минне:
— А я любовных сцен не пишу! Принципиально! Минна
беспомощно скосила глаза на Софью.
— Не пишет! — заскрежетав зубами, подтвердила
Сафьянова.
Зубы Минны отозвались таким же скрежетом:
— Выпендриться хочет! Кольцо в нос продела, а ведь уже
не девочка!
— Ага! Решила стать круче вареного яйца! Вот только
наша дорогая Tea забывает, что отсутствие любви в романе — это и есть самая
страшная гадость и пошлость! Ведь что нужно нашему читателю? Нашему читателю
нужно море крови, океан чувств и счастливый конец.
— Зачем же так грубо? — поморщилась Минна. —
Можно сказать то же самое, но другими словами… Вы же сами писали — “роскошный
стержень”! Не опускайтесь до уровня так называемых иронических детективов,
дорогая Софья! Там, кроме дешевого мата, скабрезных шуток и анекдотов с
бородой, нечего почерпнуть!
— Вообще-то я совсем не то имела в виду…
— Вообще-то пора прекращать всю эту порнографию! —
не выдержал Чиж.
Его высокий ломкий голос пронесся над головами писательниц
ударом хлыста. Tea моментально откинулась на спинку кресла и болезненно
искривила губы. Минна вздохнула, а Софья набросилась на Ботболта:
