— Да.
— Но тогда ваша версия не выдерживает никакой критики!
Когда Ботболт вернулся в столовую, все были в сборе! Я могу чего-то не помнить,
но это я помню точно! Дорогая Аглая сразу же взяла шампанское. И после ее
короткой речи все сдвинули бокалы и чокнулись!
— Я помню это. Я сам это снимал. Отражение моего лица в
Аглаином бокале — , это уж наверняка, с тоской подумала я. И — ошиблась.
— Да. Это вы сняли. Хотя бы это. Единственное место на
пленке, где вы решили отклеиться от своей зазнобы. — Софья посмотрела на
меня со скрытой неприязнью. — И снято это более-менее прилично. Во всяком
случае, в кадре присутствуют все, не правда ли, дорогие дамы?
— Все верно. Мы специально просмотрели конец
пленки, — подтвердила Минна.
— Самый конец, — подтвердила Tea.
— В то время как вы уединились… С предметом ваших
воздыханий, — добавила Софья.
Вот оно что! Значит, пока я — совершенно бесплатно —
раздавала Чижу зуботычины в оружейном зале, дамы быстренько промотали пленку на
финал — в сладостной и почти несбыточной надежде увидеть закат Аглаиной
карьеры. И, черт возьми, они увидели его! И Чиж подыграл им в этом…
— Кстати, о пленке… — Софья сменила свое всегдашнее
сопрано на контральто. — Вы не могли бы сделать мне копию, дорогой Петр?
— И мне, — сменила Tea свое всегдашнее контральто
на церковный бас.
— И мне, — сменила Минна свой всегдашний высокий
дискант на низкий альт, — Это ведь не составит для вас особого труда?
— Не составит, — растерянно пропищал Чиж. Ну и
стервы, подумала я. Стервы, нежданно-негаданно получившие власть над умирающей
видео-Аглаей. Я живо представила, как каждый вечер Аглая будет на бис падать на
пол в гребаных видеомагнитофонах СС, ТТ и MM, — и по спине у меня поползли
мурашки. А Софья как ни в чем не бывало продолжила:
— Так вот, на этой пленке, копию которой вы нам уже
пообещали, запечатлен финал драмы, я бы даже сказала — высокой трагедии, —
и даже вы умудрились его не испортить! — Софья осеклась. — Я
выразилась в том смысле, что на ней видно, что происходит в зале. Дорогая Аглая
берет бокал у только что — заметьте, у только что — подошедшего Ботболта, и при
этом все уже стоят рядом с ней. Все до единого! Ведь это же она предложила
тост, не так ли?..
— Да, я помню.
— Но тогда объясните мне, каким образом убийца успел
вернуться в зал раньше Ботболта?! Ведь это физически невозможно. Путь через
оранжерею гораздо длиннее, чем через коридор! Во-первых, там клумба, которую вы
сами нам показали. И ее надо было перепрыгнуть! А это не так-то просто,
учитывая ее ширину и, к примеру, комплекцию нашей дорогой Минны! Которая так
торопилась, что даже платок потеряла…
— Вы опять намекаете! — заныла Минна.
— Да нет же, я говорю, “к примеру”… Во-вторых, убийце
нужно было еще спрятать фальшивый перстень, ведь для чего-то он зарыл его в
землю, не так ли!.. И, возможно, надеть на палец настоящий…
— Вы опять намекаете! — заныла Tea.
— Да нет же, я говорю — на все требуется время. А если
убийца поступил именно так, как об этом нам рассказывает Петр, — у него не
было никаких шансов вернуться в зал раньше Ботболта!.. А он вернулся, и
отснятая вами пленка — лучшее тому подтверждение!
Выслушав столь страстный и не лишенный логики монолог Софьи,
Чиж выдержал паузу и тихонько хихикнул.
— Вот! Вот мы и подходим к самому главному! Я уже
говорил вам об осколках вазы. Не так ли?
— Да, — после непродолжительного молчания нехотя
призналась Софья. — Говорили. И что из того? Не тяните!
— Вспомните, что Ботболт вынул из своих карманов, когда
все мы демонстрировали их содержимое?
Воспоминание о ревизии личных вещей автоматически влекло за
собой воспоминание о ложках Бисмарка, священных письменах из стран Магриба и
стилете генуэзского дожа — и не очень-то понравилось дамам.
— Что он вынул? — процедила Софья. — Гнусный
тесак.
— И гнусную связку ключей, — процедила Tea.
— А еще?
— Все, — процедила Минна.
— Вы не очень-то наблюдательны, — бухнул
Чиж. — Фланелевая салфетка! Ботболт носил с собой в кармане фланелевую
салфетку. И очень часто ею пользовался.
— Да-да… Все время ею что-то протирал, — осенило
Софью.
— Как будто затирал отпечатки! — осенило Tea.
— Как будто он преступник! — осенило Минну. —
А может, он и есть убийца?!
— Нет, — поспешил разочаровать беллетристок
Чиж. — Не думаю. Мне кажется, его единственное преступление состоит в том,
что он питает патологическую склонность к чистоте и порядку. Такие случаи
известны в клинической психиатрии. Чистота и порядок становятся манией, навязчивой
идеей. Сама идея беспорядка и хотя бы малейшего намека на хаос для таких людей
невыносима. Вы заметили, какой порядок царит в доме?.. И вот именно этим
свойством Ботболта и воспользовался наш убийца. Я перехожу к главной части
версии и прошу внимательно выслушать ее, чтобы оценить красоту замысла. Итак,
как я уже говорил, Ботболт возвращается на кухню и наливает в бокал шампанское.
Убийца следит за ним из-за приоткрытой двери. Убедившись, что бокал на подносе
один и Ботболт вместе с шампанским двинулся в сторону зала, убийца немедленно
появляется на кухне, географию которой уже успел изучить досконально. Он знает,
что вплотную к этой потайной двери примыкает шкаф со стоящей на нем керамикой.
Что делает убийца?
— Что? — насторожились детективщицы. — Что
делает убийца?!
— Убийца сбрасывает ближнюю к нему вазу на пол и
спокойно удаляется.
— Только и всего? — разочарованно протянули все
трое классиков жанра. — На что он рассчитывал?
— Это был гениальный ход и гениальное использование
психопатических наклонностей другого человека. — Чиж с опаской оглянулся
на дверь оранжереи, из которой в любую минуту мог появиться психопат
Ботболт. — Убийца знал, что Ботболт обязательно вернется, услышав шум на
кухне. Шум означал нарушение порядка. И Ботболт, ведомый своими психопатическими
наклонностями, действительно вернулся. С полпути. И что же он увидел?
— Что? — Беллетристки смотрела на Чижа во все
глаза. — Что такого он мог увидеть, кроме разбитой вазы на полу?
— И небольшой лужицы воды, — добавил Чиж. —
Но это была не просто разбитая ваза! И не просто пролитая вода.
— А что же еще? — коллективно перепугались дамы.
— Это были попранные устои. Покушение на гармонию.
Зловещее родимое пятно на теле чистоты и порядка. И Ботболт, опять же ведомый
своими порочными аккуратистскими инстинктами, отставил поднос с шампанским. И
принялся собирать осколки. И вытирать лужицу. Тотчас же. Немедленно. Забыв о
том, что в зале его ждут девять человек, включая меня. Девять гостей его
хозяина. На приведение кухни в первозданный вид у Ботболта ушло чуть больше
минуты, а у убийцы эта минута появилась. Как раз для того, чтобы, не затрачивая
особых усилий и не сбивая дыхания, вернуться в зал и присоединиться ко всем
остальным. В течение этой минуты он успел практически все: бросил на пол
платок, зарыл под пальмой перстень… Впрочем, он и сам знает, что сделал. Лучше,
чем кто бы то ни было.
