Я явственно почувствовала запах серы и услыхала легкое
постукивание: это Аглая била по полу кончиком хвоста. Она искушала меня,
дьяволица, она брала меня штурмом. И я вдруг с тоской поняла, что швейной
машинке “Минерва” не выдержать лобовой атаки. Да и отряду заказчиц во главе с
мадам Цапник стриженая знаменитость не по зубам.
А костюм Маленькой разбойницы?.. Его придется дошивать в
любом случае.
— Я даже не представляю себе… Как это можно
осуществить… Практически.
— Все очень просто, — дожимала меня Аглая. —
Ближайшие три дня я здесь. У меня встречи с читателями. Трех дней вам хватит,
чтобы утрясти все дела?
Маленькая разбойница, Северный олень, накидка для Герды…
Трех дней должно хватить.
— Подыщем вам квартиру. Это обойдется долларов в сто —
сто пятьдесят. Я буду платить вам семьсот. Или, скажем, семьсот пятьдесят в
месяц.
— Восемьсот, — нагло заявила я и потянулась к
коньяку. — И за квартиру — отдельно.
— Хорошо. Пусть будет восемьсот. Но вместе с
квартирой. — Аглая, как и положено бабе с яйцами, умела
торговаться. — Два выходных. Сегодня понедельник. В пятницу мы должны
выехать. Устраивает вас такой расклад?
Меньше всего такой расклад устраивал театральную студию с ее
экспериментальной “Снежной королевой”. Три года я шила студийцам костюмы за
смешные деньги. Может быть, у кого-то и восемьсот баксов вызовут смех. Но
только не у меня. И потом, кто меня зовет! Не какая-нибудь одноразовая
беллетристка Михрюткина, а сама знаменитая Канунникова!
— Испытательный срок — месяц, — опустил меня с
небес на землю голос Аглаи.
— Интересно, его хоть кто-нибудь выдерживал? Аглая
позвенела браслетами на запястьях, стерла улыбку с лица и припечатала:
— Никто.
— Понятно.
Я опрокинула в себя коньяк. Будь что будет. Сейчас я скажу
ей “да”.
Но “да” пришлось отложить, поскольку к нашему столику
подползли две упакованные мамзельки и в ритме хорошо темперированного клавира
запричитали:
— Простите, ради бога! Вы… Вы не Аглая Канунникова?
— Да. Я могу вам чем-нибудь помочь? — Аглая была
сама кротость.
Первая мамзелька толкнула вторую в бок, туго обтянутый
прорезиненным платьем. И до меня донесся громкий шепот.
— Я же говорила тебе!..
— Мы такие ваши поклонницы, такие поклонницы… Мы вас
видели по телевизору… Вы бы не могли оставить нам автограф?
— С удовольствием. На чем?
Поклонницы переглянулись, а потом одна из них щелкнула
замком сумочки. Напрасный труд. Максимум, что могла поглотить сумочка, —
набор презервативов, газовый баллончик и пачку жевательной резинки. Интересно,
за что они ухватятся? Выбор невелик: салфетки, меню, карта вин и фольга от не
догрызенного нами шоколада.
Ну, соображайте быстрее, кокотки!
Я и глазом не успела моргнуть, как Канунникова придвинула к
себе “Роад Муви”. Тот самый, который принесла в качестве затравки для разговора
со мной. Девицы перестали мяться, едва лишь Аглая щелкнула ручкой.
— Если можно… Анюте и Марине. Когда Анюта и Марина,
прижимая к себе журнал, удалились, я хмыкнула.
— Щедрый жест. — Я вспомнила подшивку, которую
изучала в Дашкином кабинете. — Пятьдесят рублей в розничной продаже.
— Мне он достался бесплатно. Подарок главного
редактора.
Где главный, там и Дашка. Теперь понятно, откуда Аглая
узнала мой телефон. И совершенно ясно, что список почитательниц Канунниковой
может быть расширен еще и за счет гостиничных шлюх. Аглая всем пришлась ко
двору. И нашим, и вашим. Дашка бы в этом случае добавила: “за копейку спляшем”…
Что ж, пора говорить “да”.
— У вас очень широкий круг читателей, Аглая… — Я
вопросительно посмотрела на Канунникову в надежде, что она подскажет мне
отчество.
— Можете называть меня просто Аглая.
— Думаете, они вас действительно читали? — Я
выразительно посмотрела в сторону девах, пришвартовавшихся к стойке.
— Думаю, они читали только букварь. И надписи на
купюрах.
— Думаю, если бы вам пришло в голову организовать своих
фанатов в партию, вы прошли бы в парламент. Аглая снова уставилась на меня.
— Не тратьте силы, девочка. Я ведь уже сказала вам, что
вы довольно остроумны.
"Это как раз то, чего тебе не хватает”, —
мстительно подумала я. С чем с чем, а с юмором у Канунниковой было слабовато.
Во всяком случае, в ее неспешных, обстоятельных детективах.
Но в любом случае пора сдаваться.
— Я согласна.
— Отлично. — Аглая, до сих пор окучивавшая меня в
довольно неторопливом ключе, резко засобиралась. — Я позвоню вам в
четверг. А теперь мне пора идти, я и так потратила на вас непростительно много
времени. Расплатитесь, пожалуйста, по счету, и будем считать, что вы приступили
к выполнению своих обязанностей.
Все произошло так быстро, что я даже рта не успела раскрыть.
И опомнилась только тогда, когда в руках у меня оказались две пятисотенные. А
Аглая, со спины напоминавшая разрядницу по спортивной акробатике, скрылась в
дверях бара.
…Остаток недели был проведен в душевной смуте. Во вторник я
запорола выкройку к балахону Северного оленя и укололась иголкой (последний раз
это случилось со мной на уроке труда в пятом классе). А в среду отказала
перспективной протеже мадам Цапник и сделала ручкой студийцам Дома культуры им.
В. Кингисеппа. Я сожгла за собой все мосты и теперь убивала время, наблюдая за
тем, как они горят.
Если Аглая не объявится, то…
Аглая объявилась в четверг, как и обещала. И сообщила, что в
пятницу, в двадцать два часа, она будет ждать меня в Университете профсоюзов,
после чего мы отправляемся на вокзал. Я покивала трубке головой, осторожно
положила ее на рычаг и отправилась в ванную собирать щетки, пасты, шампуни и
пену для ванн.
— Сумасшедшая, — сказала я сама себе, стоило мне
оказаться лицом к лицу с зеркалом. — И то, что ты собираешься
сделать, — это авантюра чистой воды.
Мысль об авантюре не вылезала из моей башки все эти дни,
хотя идею розыгрыша я отмела почти сразу. Не та персона, чтобы водить вокруг
меня долгие, многофигурные хороводы с привлечением гостиничных шлюх в качестве
солисток. Да и вряд ли такой занятой человек, как Аглая, может себе это
позволить. А в том, что давешняя баба с яйцами и есть сама Канунникова,
сомневаться не приходится: слишком уж лицо запоминающееся.
И расхватанное большинством журналов, газет и телепрограмм с
грифом “Для семейного просмотра”.
— Сумасшедшая! — Я выдавши на стекло остатки
зубной пасты из окаменевшего тюбика: получился довольно красноречивый
восклицательный знак. — Сумасшедшая. И диагноз поставить некому.
