– Слушаю!
– Охотникова? Евгения Максимовна? – Мужской голос прозвучал под стать сигналу моего мобильника – с тревогой и даже испугом.
– Точно так, – подтвердила я, и мужчина, как мне показалось, вздохнул с облегчением.
– Я должен вас увидеть! Мне необходима ваша помощь, – заговорил он быстро. – Я вас прошу приехать ко мне, могу прислать машину…
– Машина у меня своя, – усмехнулась я. – Но за заботу – спасибо. А можно хотя бы узнать, с чем именно связана ваша просьба?
– Как – с чем? – огорошил он меня. – Вы что, телевизор не смотрите?
– Почему же, напротив, – возразила я. – Только что его выключила, чтобы звук не мешал моей беседе с вами.
– Вы слышали про Ольховского? – спросил мой неизвестный пока что собеседник.
– М-м-м? – уточнила я.
– Ну, про бизнесмена, его ограбили недавно! – с раздражением пояснил мужчина.
– Я не знаю по фамилиям всех бизнесменов нашего города, – сказала я. – А в репортаже упоминалась лишь первая буква. Если мы вообще говорим с вами об одном и том же человеке.
– Да, конечно, об одном и том же! – воскликнул он. – Я не сомневался, что вы в курсе событий. Поэтому я и прошу вас приехать.
– Вы меня, конечно, извините, но, может быть, вы хотя бы представитесь? – решительно остановила его я.
– Что! Ах, да! Я действительно не представился… Черт, у меня совсем другим голова забита! К тому же я уже который день думаю о вас, поэтому как-то у меня сложилось представление, что вы все и так знаете, – весьма путано высказался он. – Шишков меня зовут, Эдуард Борисович Шишков.
– Приятно, конечно, слышать, Эдуард Борисович, что вы думаете обо мне уже который день подряд. Но, я полагаю, это вряд ли это связано с моим личным женским обаянием, верно? Что вы хотите, только поконкретнее? После этого я и решу, стоит ли мне к вам ехать, – прямо сказала я.
– По-моему, я уже и так вам дал понять… Грабят бизнесменов, моих друзей… Я не хочу стать следующим!
– Вот как? А у вас имеются основания полагать, что вы станете следующим? – подняла я бровь. – Или это, так сказать, профилактика? Или паранойя на фоне начавшейся паники?
– А почему вы решили, что я в панике? – вопросом на вопрос ответил Шишков.
– По вашему голосу – он звучит суетливо и порою переходит чуть ли не в визг, уж извините, – сказала я. – И потом, вы просите меня срочно приехать.
– Пожалуй, вы правы, – признался Шишков. – Ну, насчет паники, это, может, и слишком… но я боюсь! Честно! Причем не столько за себя, сколько за свою семью, – он понизил голос. – И я хочу, чтобы вы взяли на себя ее защиту. У меня, вообще-то, трое детей. Может, я начал слишком… напористо, но…
«Скорее, истерично, – подумала я. – Но понять обеспокоенного семьянина и многодетного отца в этой ситуации можно, вполне».
– Так вы хотите, чтобы я приехала – куда именно?
– Торговый комплекс «Пульсар» знаете? – заметно приободрился Шишков.
– Покажите мне того, кто его не знает! – усмехнулась я. – Вы считаете комплекс подходящим местом для встречи? У вас там посудная лавка или ателье по ремонту одежды?
Торговый комплекс «Пульсар» был оборудован в помещении бывшего проектного института – в здании, имевшем семь этажей плюс подвал. С тех пор как проектная деятельность данного учреждения закончилась (и уже давно), помещения там большей частью пустовали. Периодически отдельные комнаты сдавались под офисы, но в целом никто почему-то не нашел для этого здания достойного применения. А года два-три тому назад обосновался торговый комплекс. Причем начало ему положил вьетнамский рынок, занявший три средних этажа. На остальных расположились мелкооптовые магазинчики, лотки, пародии на бутики и косметические салоны.
– У меня там офис, – просто ответил Шишков. – Это мое здание. А помещения я сдаю различным предприятиям, о которых вы упомянули.
О как! Я невольно прикусила губу. Эдуард Борисович-то, оказывается, не простой торговец, он, в сущности, вообще ничем не торгует, кроме своих помещений! Семь этажей в его полном владении – не слабо… Хотя, возможно, далеко не все территории комплекса принадлежат лично Шишкову, и тем не менее Эдуард Борисович – явно человек не бедный. И устроился неплохо. Живет этаким рантье, не думая о том, как заработать деньги, – они сами к нему плывут, ежемесячно. Ни забот, ни хлопот, ни головной боли…
«Вот бы мне так устроиться! Интересно, что бы я тогда делала? – невольно подумала я и мысленно ответила самой себе: – Умерла бы от скуки, Охотникова! Так что хватит заниматься ерундой и завидовать, это нехорошее чувство еще никого до добра не доводило!»
К тому же, судя по звонку Шишкова и нервным интонациям в его голосе, проблемы у него все же случаются, и теперь мне предстоит разобраться, могу ли и хочу ли я помочь ему их решить.
– Где мне вас там найти? – спросила я, мысленно согласившись на встречу с хозяином комплекса.
– Седьмой этаж, комната номер семьсот шесть. Только вам туда подниматься не нужно. Внизу, у входа, вас встретит охранник, он вас и проводит, – сказал Шишков.
– Хорошо, ждите, примерно через полчаса я приеду, – сказала я и отключила связь.
Выглянув окно, я увидела, что асфальт совершенно черный, кое-где по нему расплылись довольно-таки большие лужи, а грязь на незаасфальтированных участках превратилась в противную вязкую жижу. И лучше всего в такой ситуации надеть куртку из водонепроницаемой ткани и резиновые сапоги. Ну, или хотя бы высокие кроссовки, которые я давно мечтала надеть после тяжелых зимних ботинок.
Я невольно усмехнулась. Надо же, многие женщины – да что там многие, наверняка большинство! – весной желают носить короткие юбки и туфли на высоких каблуках, а я мечтаю всего лишь о кроссовках и куртках! Может быть, моя тетя Мила все-таки права и я какая-то неправильная женщина?
Я быстро прокрутила в голове кадры своей жизни – не такой уж длинной, но наполненной событиями, которых иному простому обывателю хватило бы с лихвой на целых три жизненных пути… Да, я с детства не любила всяческие бантики-бусики-туфельки. Не любила кукол-пупсиков. Единственная более или менее подходящая для девочки игрушка, которая у меня была, – это огромный плюшевый медведь светло-коричневого цвета. Вот его-то как раз украшал роскошный бант, прикрепленный к его груди, который я безжалостно и оторвала через пару недель. Но самого медведя я обожала и часто клала его в кровать. Было это еще в ту пору, когда я не училась в Ворошиловке (где вообще не предусматривалось наличие у воспитанников каких-либо сентиментальных игр), а жила с родителями, по воскресеньям ходила с ними в лес или к морю, и папа учил меня плавать и кататься на велосипеде… Всему этому я научилась уже в раннем возрасте…
Воспоминания о счастливом детстве плавно перенесли меня в более поздний период времени, когда у меня уже не стало полной семьи. Мама умерла, а отец, погоревав какое-то время, встретил новую пассию, которая быстренько затащила его в загс и оформила официальные отношения. Мысль о том, что теперь на свете есть еще одна женщина, носящая мою фамилию и при этом абсолютно не имеющая ни к ней, ни ко мне лично никакого отношения, была для меня невыносимой.
