Николай Степанович просительно посмотрел на меня.
– Вася, они предоставили бумагу, что мы погибли у берегов Африки, – осторожно, издалека начала я.
– Что за ерунда, это какой-то нонсенс, наверное, их довезли до берегов Африки и там по ошибке написали не то. – То ли срабатывала защитная реакция организма, тормозя мозговую деятельность, то ли Василий просто не хотел взглянуть фактам в глаза, но он упорно не признавал очевидного.
Ни у кого из нас не поворачивался язык сказать ему в открытую, что его дети хотели его убить ради наследства. Повисла тяжелая, почти ощутимая пауза, все смотрели в пол, боясь встретиться с Ползуновым взглядом.
– Да что с вами? Вы что, не рады, что они живы? – стал раздражаться муж.
– Мы рады. Честное слово, – сказала я за всех, по-прежнему не глядя на него.
– Тогда… что все это значит?! – прокричал он раздельно каждое слово.
– Василий, мне тяжело тебе это говорить, – собрался наконец с духом Торопов, – но, похоже, они всю эту историю с яхтой продумали заранее. Кроме, конечно, вашего спасения. Это в их планы не входило.
– Кто придумал, в чьи планы? – не сдавался Вася.
Торопов опять посмотрел на меня, безмолвно моля о помощи. Но я только молча покачала головой. Сам объясняй! Мне еще полночи моральную поддержку Васе оказывать.
– Василий, я не знаю всех твоих активов, но твои наследники, по-моему, неплохо подготовились к этой операции. Я хочу, чтобы ты написал полный список твоего имущества, вкладов и инвестиций, чтобы я мог выяснить, насколько все серьезно. Похоже, за этим стоит какой-то крупный игрок, который умело воспользовался твоей семейной ситуацией. А следовательно, хорошо о ней осведомлен. На фирме о твоей мнимой смерти еще никто не слышал. Неглупый ход, согласись? Раньше чем через полгода в права наследования не вступить, и преждевременно объявлять твоим партнерам и высшему руководству о таких переменах – это означает только дать им возможность как следует подготовиться. А через полгода выяснится, что фирма – банкрот, много денег должна разным фирмам, случайно принадлежавшим твоим бывшим компаньонам.
– Какие фирмы?! Какие компаньоны?! Ты что, хочешь сказать, что мой сын вместе с какими-то… попытался меня убить ради денег?! – перестал наконец уходить от очевидного мой муж.
– Мне трудно сейчас говорить о том, что точно там произошло, но я думаю, что покупка яхты подтолкнула их к действиям. На прямое убийство они были не готовы пойти, а так – вроде бы они и ни при чем. Совесть их чиста. Во всяком случае, она не очень их мучает.
Вероника открыла рот, чтобы сказать что-то едкое, но я остановила ее взглядом.
– Нет уж, я скажу, – упрямо тряхнула головой дочь. – Знаете, Николай Степанович, у нас пару недель назад была презабавная история с «Мерседесом», – и она рассказала Торопову, как мы чуть не погибли на шоссе.
– Любопытно, – протянул он. – Ладно, разберемся. Теперь скажите, где ваши российские паспорта?
– Дома, в сейфе, – ответил за всех Василий, посеревший от горя.
– В Петербурге?
– Ну да.
– А ключи от квартиры? Сколько имеется комплектов и где они находятся?
– Всего пять комплектов, – ответила я. – У каждого из нас по комплекту, запасные хранятся у моей сестры Натальи. На всякий случай.
– Начнем с вас, Юлия Павловна. Где ваши?
– Мои в сумке.
– В какой?
– В красной, от TJ collection.
– А где сейчас эта сумка?
– В шкафу, на вилле.
– В этом шкафу еще много сумок?
– Не знаю, штук пятнадцать, может, больше.
– То есть, так просто их не найти?
– Нет. Надо точно знать, где они лежат.
– Да уж, чтобы у тебя что-то найти, надо группу археологов вызывать, – съязвил Василий.
Я проигнорировала это замечание, задав ему один простой вопрос:
– А твои где?
– Что – мои? – прикинулся он дурачком.
– Да, Василий, где твои ключи? – строго спросил Торопов.
– Ну, где им быть? – завилял прижатый к стене олигарх.
– Вот именно, где? – приторно-сладким голосом спросила я.
– В кармане, – неохотно ответил он.
– В каком? – не отставал от него приятель.
– В кармане штанов.
– Каких? И где эти штаны?
– Да не помню я. В которых я из Питера уезжал, – сердито заерзал на месте Василий.
– Юлия Павловна, вы в курсе, где его ключи? – выбрал более простой и эффективный путь бывший фээсбэшник.
– Да, – скрывая торжество, ответила я. – В спальне, на вилле. На комоде справа есть специальная коробка, куда прислуга кладет вещи, вынутые из его карманов перед стиркой.
– Кроме ключей, там много чего лежит?
– Да. Коробка набита до краев всяким хламом. Потому что он никогда ее не разбирает.
– Значит, найти их неосведомленному человеку сложно?
– Думаю, практически невозможно.
– Отлично! Денис, Вероника, где ваши комплекты?
– Мои всегда лежат в прихожей, на тумбочке. Дома, – охотно объяснил Денис. – Когда мы уезжали, я их не взял. Чтобы не потерять. Думаю, там они и лежат.
– А ваши, Вероника?
– Мои? Ах да! Они остались в сумочке, дома, на вешалке. Я ходила с ней накануне отъезда. А когда мы уезжали, мама всех без конца подгоняла, и я не успела их переложить в ту сумку, с которой уезжала, – со вздохом облегчения закончила дочь.
– Понятно. Остается выяснить, где находится последний комплект.
– А тут и выяснять нечего. У Наташки в сейфе, на работе.
– Ваша сестра – аккуратный человек?
– Да она просто фанатик порядка!
– Точно! – подтвердил муж. – У них в доме, как в военной казарме. Каждая рисинка на своем, строго отведенном для нее месте.
– Она носки и шнурки гладит утюгом и в ящики строго по ранжиру складывает, – включился в излюбленную «семейную тему» Денис.
– Да у нее продукты в холодильнике в алфавитном порядке разложены, с маркировкой даты покупки и цен! – внесла свою лепту и Вероника.
– Любопытный объект, – поделился с нами своими впечатлениями Николай Степанович. – Значит, за вверенные ей ключи можно не опасаться?
– Абсолютно, – подтвердила я.
– Вы можете позвонить сестре и попросить ее передать ключи мне? Вы продиктуете ей мой номер паспорта, и она их выдаст только после его проверки.
– Запросто! Главное, чтобы вы свой паспорт не потеряли. А то по справке о его утрате она вам ключи не выдаст, – пошутила я.
