– Это, Катя, не алюминий. Это сталь-нержавейка или даже титан.
– Титан? Странно, Степа, охранная фирма отца тоже называлась «Титан». А теперь я хозяйка этой конторы. Только я не знаю, что там делать и как…
– Катя, а ты нашла этот кейс до ночных шагов?
– Да, я позавчера его взяла. Но не смогла открыть.
– Я вот что думаю! Возможно, что ночью кто-то приходил на чердак за титановым чемоданчиком. Он шагал, шагал и ничего не нашел. А это значит, что сегодня он придет опять.
– Логично! Ты молодец, Степа. У тебя мужской ум.
– А скажи тогда, Катя, ты любила когда-нибудь?
– Стыдно сказать, но пока не получалось.
– Я тоже пока не любил. Но как увидел тебя, Катя, так внутри что-то зашевелилось.
– Любовь?
– Думаю, что да!
Они стояли в метре друг от друга, и последние слова говорили тихо и трепетно.
Катя Смолина первой сделала полшага вперед.
И Степан шагнул навстречу. Он обнял Екатерину, но не знал, можно ли целовать без разрешения. Он уткнулся в ее щеку и лишь коснулся уголков ее губ. Но и так это было прекрасно.
Они стояли в полной тишине, пока не услышали шаги на чердаке…
* * *
Добравшись до крыши, Виктор Блудов пополз по ней. Он добрался до плоского участка и лег на несколько минут.
Впереди был подъем до слухового окна и поиски кейса в темноте чердака. Было немного страшно, а потому интересно и весело.
Адреналин приятно щекотал нервы и повышал самооценку. Если я смог это, то смогу всё на свете!
Блудов достал из рюкзака плоский фонарь на широкой резинке и закрепил его на лбу. Потом он собрал небольшой японский металлоискатель. Затем сунул за пояс простую российскую фомку.
Теперь все готово для поисков! Стальной чемоданчик с фотографиями личной жизни Блудова обязательно будет найден и уничтожен.
Отдохнув и приободрившись, Виктор полез к слуховому окну. Пришлось налечь плечом и выдавить внутрь раму. На пол чердака со звоном полетели стекла, петли, деревяшки.
«Домушник» Блудов закинул ноги внутрь, спрыгнул вниз и зажег фонарь на лбу. Первым делом предстояло осмотреться.
Всё помещение было единым, как школьный спортивный зал. Но, понятно, что крыша была не плоская и не очень высокая. И кое-где ее поддерживали прямые и наклонные стропила.
А еще на чердаке было несколько труб от печки и каминов, два входа на лестницы, ведущие вниз и кое-какая крупная мебель – два сундука, старинные шкафы и буфет времен царя Николая Второго.
Осмотревшись, Блудов решил, что начнет с прослушивания мебели. Ее можно даже не открывать. Стальной кейс настолько массивен, что японский металлоискатель найдет его где угодно.
При подходе к буфету Виктору показалось, что сбоку мелькнула какая-то тень. Это не могло быть приведением, потому что привидений не бывает.
Кошка могла быть, но тень уж слишком большая.
Правда, Блудов знал, что ночью все кошки серые, а все тени страшные. Он отложил японскую игрушку, вынул фомку и пошел к кирпичному коробу, где была дверь, ведущая на лестницу…
* * *
Степан сразу услышал шаги, но ему очень не хотелось отрываться от Кати. Она казалось такой нежной, теплой, уютной.
Но этот гад продолжал шагать наверху! Жаль! У них уже так хорошо всё складывалось…
А потом и вообще произошло полное нахальство! На чердаке послышался грохот выбитой рамы и звон стекла.
Пришлось отстраниться от девушки.
– Катя, я пойду наверх!
– Не надо, милый. Я боюсь за тебя!
– Не надо за меня бояться. Я мужчина! И, кроме того, я когда-то занимался боксом.
– Только ты там, Степа, не очень. Не лезь на рожон. Если опасно, то беги!
– Понятное дело. Если их трое, и они с автоматами, то надо быть осторожней.
– А если один и с ножом?
Степан расправил плечи, ухмыльнулся и вразвалочку пошел в коридор.
Девушка сразу поняла, что час назад она полюбила настоящего мужчину. За таким, как за каменной стеной. И если там наверху будет громила с ножом, то Степа его победит, обезоружит и скрутит в бараний рог!
Она ждала и прислушивалась…
На чердаке вместо шагов возник топот и шум борьбы. Потом наверху кто-то дико закричал, и что-то грохнулось на пол. Потолок над Катериной задрожал, а выключенная люстра стала качаться, как при землетрясении.
Девушка выбежала в коридор и заорала в сторону лестницы, ведущей на чердак. По дому разнесся не женский членораздельный крик, не фразы, и не слова. Это был вой, похожий на звук машины «Скорой помощи»…
И почти сразу Катя Смолина вернулась в спальню. Она схватила телефон и набрала стандартный номер полиции.
Разговор с диспетчером она начала с нервного возгласа: «Помогите, убивают! Я здесь одна, а на чердаке мой жених»…
* * *
Степан стоял на верхней площадке и заглядывал в приоткрытую дверь.
На чердаке был полумрак. Свет был только от фонарика, прикрепленного ко лбу какого-то человека. И поэтому лица не было видно.
Яркий луч был направлен на другого типа, стоявшего в пяти метрах от того первого, который с фонариком на лбу. И его лица тоже не было видно, потому что второй стоял спиной к Степану.
Это была полностью темная личность. Вязаная шапочка, тонкий свитер, перчатки, брюки и обувь – всё было черного цвета.
Тот, который с фонариком, вдруг вскрикнул:
– Это вы? Постойте! Вас же не должно здесь быть…
«Черный человек» ничего не ответил. Он быстро пробежал пять шагов вперед, левой рукой схватил того, который с фонарем на лбу и стал бить его правой рукой.
Степану показалось, что в этой самой бьющей руке блеснул длинный нож.
Это было слишком!
Журналист Бойко не мог допустить смертоубийства в доме Екатерины Смолиной.
Еще час назад он бы смог! А сейчас их отношения с Катей зашли слишком далеко. Их любовь так углубилась, разрослась и запуталась, что Степан почувствовал в себе силы необъятные!
Он ворвался на чердак с грозным криком:
– Не сметь тут драться! Пошли все вон отсюда!
Он подбежал к «черному человеку», схватил его сзади за плечи и попытался оторвать от соперника.
Но этот темный деятель оказался каратистом. Он в прыжке сделал финт ногами, подсёк Степана, который со всего размаха грохнулся лицом и грудью на пол чердака.
Черный каратист сразу прыгнул на спину журналиста и вынул из кармана брюк брусок с кнопкой и двумя штырьками.
