— В любом случае он нам теперь ничего не скажет.
И Леля с жадным, почти мальчишеским любопытством оглядел
мощный торс покойника. Это тело готовилось жить долго. Сразу было видно, что
Радзивилл следил за собой и изгонял малейший намек на жир, как изгоняют
торгующих из храма.
— Качался, как думаешь? — спросил Леля у Гусалова.
— Ну, то, что тренажерные залы посещал, — как два
пальца об асфальт. А что касается всего остального, как говорит наш уважаемый
эксперт, вскрытие покажет…
Но и без вскрытия Леля уже знал, что ему подсунули дрянное,
тухлое и катастрофически бесперспективное дело. И с минуты на минуту на
Долгоозерной высадится десант нахальных телевизионщиков. Они, как мухи, обсядут
несчастную тушку Радзивилла, несчастного Лелю, несчастного Саню Гусалова,
несчастных сотрудников ГИБДД и несчастный новехонький «Ниссан». Самыми
счастливыми в этой ситуации выглядели два задержанных преступника, скрытые от
посторонних глаз в «рафике». Что и говорить, не каждый день в городе убивают
таких людей.
Герман Радзивилл был управляющим одним из самых влиятельных
в городе коммерческих банков — «Ирбис». Статус коммерческого не мешал «Ирбису»
прокачивать бюджетные деньги и иметь договоренности о финансировании нескольких
крупных проектов. Умница Радзивилл был удачливым финансистом и поставил дело с
размахом. Поговаривали даже, что он сам, через подставных людей и подставные
структуры, играет на бирже и время от времени легонько потряхивает рынок —
только для того, чтобы не дать крови застояться. А кишкам — не вывалиться. И
ФСБ, и милиция, и налоговики ходили вокруг «Ирбиса» кругами, но Радзивилл
только посмеивался над тщетой их усилий. Его последним и весьма неожиданным
ходом было заключение договора с правоохранительными органами о страховании
оперативников и сотрудников прокуратуры. Инициатором этого дивного начинания
выступил сам Радзивилл, и под крылом «Ирбиса» тотчас же возникла маленькая, но
с большим будущим страховая компания.
И вот теперь задубевший банкир Герман Радзивилл,
скрючившись, лежит перед ним, Леонидом Лелей. И никакой страховки старшему
следователю Леле не видать, даже если сейчас на него упадет метеорит, а на весь
оперативный состав — тьма египетская.
— Тухляк, — еще раз произнес Леля.
— Да ладно тебе… — Саня понизил голос и сочувственно
похлопал коллегу по плечу. — Обыкновенная за-казуха — и концы в воду… Ну,
намылят тебе холку… Так только, для профилактики, ведь все всё понимают. Это же
не инвалида за бутылку порешить… Банкир. Властитель денег, дум и сердец…
Леля еще раз взглянул на простреленную голову Радзивилла и
цокнул языком.
— Обыкновенная заказуха, ты хочешь сказать? Тогда
почему он в багажнике?
— Не знаю. Может, исполнители были большими
оригиналами… Импровизировали на ходу. Ты у них сам спроси…
— Ладно, пойду разберусь… с большими оригиналами.
…Большие оригиналы оказались затравленными молодыми людьми,
находившимися к тому же в полуобморочном состоянии. Андрей Маклак и Вениамин
Рябоконь, если верить их зачуханным паспортам. Оба уроженцы Ленинграда,
двадцати одного и двадцати трех лет. Кроме того, от Маклака и Рябоконя за
версту тянуло водочным перегаром, чего душа старшего следователя Лели, лишенная
какой бы то ни было самогонной перспективы, снести не могла.
— Ну что, пацаны, — задушевно начал он, —
вляпались вы по самые помидоры.
Маклак судорожно дернул кадыком, а Рябоконь заплакал. Час от
часу не легче.
— Хоть знаете, кого замочили?..
Из последующего блеяния задержанных Леля выяснил, что
молодые люди просто захотели покататься и положили глаз на припаркованный к
одному из офисов на улице Савушкина «Ниссан». К их удивлению, машина оказалось
открытой, чем они немедленно и воспользовались. Новоявленным угонщикам удалось
проехать всего лишь несколько кварталов — до ближайшего патрульного автомобиля
ГИБДД. На просьбу остановиться ни Маклак, ни Рябоконь не отреагировали,
началось преследование, которое благополучно закончилось в конце Долгоозерной.
Всю эту скорбную историю, трясясь и запинаясь, рассказал
Маклак. Рябоконь же икал и норовил завалиться на плечо приятеля.
Рассеянно бродя по бледным как полотно лицам угонщиков, Леля
повторял про себя на все лады: тухляк, тухляк, тухляк.
Ясно, что эта шпана никакого отношения к трупу не имеет и
что пьянчуги-недоумки, сами того не подозревая, выступили в роли
служебно-разыскных собак. Если бы они не влезли в салон «Ниссана», то еще
неизвестно, сколько времени Радзивилл мерз бы в багажнике.
— Ну, а теперь поговорим непосредственно о потерпевшем.
— О ком? — в отличие от деморализованного приятеля
Маклак выказывал похвальное стремление сотрудничать со следствием.
— О трупе. Когда, как, чем и за что. Рябоконя вырвало.
— Н-да… — задумчиво произнес Леля. — А ты как
думал, приятель? Любишь кататься — люби и саночки возить.
— Мы не знали… Мы просто машину взяли… Поездить, —
забубнил Маклак.
— И именно ту машину, в багажнике которой лежал труп.
Удивительное совпадение. Там что, других машин не было?
— Были…
— Ну и?.
— Вы понимаете… Она не была на сигнализации.
— Что ты говоришь!
— Ну да. Датчики не горели. А если датчики не горят —
значит, сигнализация отключена… Мы подергали, а тачка вообще оказалась
открытой.
— И ключи зажигания торчали в замке, — радостно
поддержал Маклака Леля.
— Нет. Ключей не было…
— Где именно вы нашли машину?
— Точно не знаю… Но могу показать.
— Успеешь.
— Мы хотели прокатиться…
— Вот сейчас и прокатитесь. На полную катушку. Лет этак
на пятнадцать. Я вам обещаю, парни.
Леля не стал дожидаться, пока впечатлительный Рябоконь
загадит очередной порцией рвотной массы его штаны. Поднявшись и подмигнув на
прощание угонщикам, он вышел из «рафика».
Тело Радзивилла уже увезли, а на месте происшествия работали
три съемочные группы. Встречаться с телевизионными гиенами Леле не хотелось, и
он укрылся под сенью «козла». Через минуту к нему присоединился Саня Гусалов.
— Ну как? — спросил он.
— Никак. Думаю, ребятки ни при чем, но это дела не
меняет. Жену вызвали?
— Жена за городом. Утверждает, что муж еще четвертого
числа улетел во Францию.
— Она что, провожала его и махала платком на эстакаде?
— Нет… Он сам сказал ей, что улетает. Утренним рейсом.
Позвонил третьего, сказал, что много работы, потому переночует в городской
квартире. А с утра — на самолет.
— Н-да, на самолет…
