— Пресс-папье времен Третьей республики, которым был
убит коллекционер Трахтенберг…
— Вы даже это помните? — Воронов посмотрел на
Наталью с неподдельным интересом, а Марголис отставил свой коньяк.
Она откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза и
процитировала:
— «Малахитовое пресс-папье, светящееся изнутри ровным
светом; с прожилками, похожими на вены, в которых застыла испуганная кровь… Как
прихотлив и разнообразен мир орудий преступления, и как богата бывает его флора
и фауна!.. И как часто благородные предметы служат самым низменным целям. В
этом нет ничего сверхъестественного, вещи лишь старательно подражают людям,
только и всего…»
Марголис не удержался и зааплодировал:
— Браво, Даша! Сразили наповал. За это стоит выпить!
Воронов устроился напротив, поднял стакан боржоми и
посмотрел сквозь него на Наталью.
— Во всяком случае, очень близко к оригиналу, —
недоверчиво морщась, сказал он. — Вы заучиваете наизусть все романы?
— Нет. Только избранные места. И потом — я не заучиваю.
Запоминаю с одного прочтения. А ваши тексты вполне можно предлагать
профессиональным разведчикам для тренировки памяти.
— Вы полагаете?
— Слишком много причастных оборотов, а они не всякому
под силу.
— Похоже, вы знаете, о чем говорите, — в устах
Воронова это прозвучало как «похоже, общаясь с вами, нужно держать пистолет
снятым с предохранителя».
— А вы сами никогда не пробовали писать, Дарья? —
неожиданно спросил Марголис.
— Нет, — это была истинная правда, хоть здесь
повезло. — А почему вы спросили?
— Просто так. Мне показалось, что такая умная, тонко
чувствующая девушка, — подвыпивший Марго-лис не жалел красок, —
вполне могла бы заняться беллетристикой. Тем более при ее профессии… Объездили
полмира, признавайтесь!..
Наталья благоразумно промолчала, но Марголис даже не заметил
этого.
— Перенесете действие куда-нибудь в экзотическую
страну. Страсти на фоне лагуны, сцены обольщения на фоне рододендронов. И
«пальмовый вор», как единственный свидетель роковой близости героев.
— Любовные романы не мой жанр.
— Тогда детектив, — с готовностью предложил
Марголис — Сейчас все пишут детективы. Или думают, что пишут. Извини,
Володенька, к присутствующим это не относится… Почему бы и вам не влиться в
стройные ряды, Даша? А я выступлю в роли вашего литературного агента. Говорят,
у меня неплохо получается.
— Боюсь, мне это не под силу, — наконец-то Наталье
удалось расслабиться. Или всему виной коньяк вкупе с пьяной вишней? —
Слишком много соискателей. Хотя один симпатичный сюжет у меня есть.
Еще какой симпатичный! Найденная в парке собака втянула ее в
неприятности, а возможно, и нечто большее, чем неприятности. И хотя лепет Нинон
еще требует дополнительной проверки, сам факт подобного рокового совпадения
имени и фамилии погибшего отвратителен.
— Валяйте ваш сюжет, — вдруг равнодушно произнес
Воронов. Пожалуй, чуть более равнодушно, чем следовало бы.
— Не могу сказать, чтобы он был таким же изысканным,
как убийство с помощью пресс-папье.
— Валяйте не изысканный.
— Ну, хорошо. Начнем с того, что молодая женщина
находит в скверике, недалеко от своего дома, добермана Вернее, доберманиху.
Девочку.
— Девочка — это принципиально? — быстро спросил
Воронов.
— Нет. Принципиально то, что на ошейнике указаны адрес
и телефон хозяев. Несколько дней женщина… Назовем ее Натальей, — в этом
месте Наталья снова внезапно покраснела. — Так вот, несколько дней Наталья
безуспешно звонит по телефону, указанному на ошейнике. Но телефон не отвечает.
— Должно быть, она думает, что с телефоном что-то
произошло, — включился в игру Воронов. — Повреждение на линии. Или
отключили за неуплату.
— Да, примерно так она и думает. И после работы
отправляется вместе с собакой по адресу. Дверь, естественно, оказывается
закрытой.
— Естественно.
— Молодая женщина… Наталья… Она уже готова уйти, когда
обнаруживает в почтовом ящике с номером квартиры письмо. Письмо она вскрывает…
— Вскрывать чужое письмо неэтично, — вклинился
знаток издательских требований и книжной конъюнктуры Марголис. — И вряд ли
прибавит симпатии героине.
— Она вскрывает конверт, потому что он никому не
адресован.
— А в письме находит ключ от двери, — лениво
процедил Воронов. — Ход незатейливый, но хороший…
Наталья выразительно посмотрела на Воронова. А чего ты еще
хотела, голубушка? Недаром он считается одним из самых сильных детективщиков в
стране.
— Да, вы правы. Она находит ключ. И таким образом
попадает в квартиру. Собака счастлива: она вернулась к себе домой. Героиня тоже
— какое-то время.
— Подождите, я не понял. — Марголис вертел
головой, переводя взгляд с Воронова на Наталью. — Что это за письмо? И как
в нем оказался ключ?
— Ваша версия, Владимир Владимирович? — Наталье
неожиданно стало весело.
— Все, что угодно. Родственник, уехавший во внеурочное
время. Или бывший возлюбленный, который решил порвать с опостылевшей
любовницей. Очень уж она его в последнее время раздражала, — желчно сказал
Воронов.
— Отлично. Тогда я продолжаю. Она остается в квартире,
которая очень ей нравится. Она ищет для себя массу оправданий.
— Собака. — Воронов откинулся на спинку
кресла. — Ваша героиня — Наталья… Кажется, так вы ее назвали… Она
мотивирует это тем, что за собакой нужно присматривать, пока не появились
хозяева. И лучше это делать в родной для животного обстановке.
— Тухловато выглядит. — Ночи, проведенные с
журналистками и литературными критиками, не прошли для Марголиса даром: теперь
он находился в жесткой оппозиции к творцам. — Почему бы ей не вернуться к
себе домой? Вместе с собакой…
— Ваша героиня замужем? — неожиданно спросил
Воронов.
— Нет.
— И живет одна?
— Да.
— Жаль. Если бы она была замужем, то легко можно было
бы объяснить это тем, что муж страдает аллергией на животных. Или кто-нибудь из
домашних. Но, в конце концов, повод всегда можно найти, даже самый невинный.
Иногда люди совершают эксцентричные поступки. Продолжайте, Даша.
Что-то неуловимо изменилось — и в комнате, и в самом
Воронове. Угрюмые складки на его лице разгладились, ноздри завибрировали, а
глаза стали излучать почти нестерпимый свет. Такса у лисьей норы, да и только!
Пожалуй, он стал даже привлекательным. Очень привлекательным, совсем не к месту
подумала Наталья.
— Продолжайте, — властно повторил Воронов.
