— Вы из «Бумдидо»? По поводу интервью?
— Не совсем.
— Я могу вам помочь?
— Может быть. Меня интересует Ксения Никольская, —
сказал Леля первое, что пришло ему в голову. И соврал. Регина Бадер — вот кто
по-настоящему интересовал его.
— Ксения?
Слава богу, дело сдвинулось с мертвой точки.
— Она ведь работает в агентстве?
— Уже нет… Насколько я знаю.
— Ксения Никольская больше не работает в
агентстве, — раздался за спиной Лели сухой ломкий голос.
Леля обернулся.
Это была Виолетта Сергеевна Гатти собственной персоной.
Виолетта Сергеевна моментально разочаровала Лелю: ничего демонического, ничего
экстраординарного в ней не было. Самая обыкновенная стертая фигурка, самое
обыкновенное стертое личико, похожее на кусок светлой пемзы, стертые губы,
брови, щеки. И глубоко посаженные глаза. Волосы у Виолетты Сергеевны были активно
рыжего цвета, а Леля еще с юности не выносил рыжих. Сержант Критенко, мрачный
демон его армейской юности, был рыжим.
— Ксения Никольская больше не работает в
агентстве, — еще раз повторила Гатти и уставилась на Лелю жалким подобием
глаз. — Вы ко мне?
— Да. Мне необходимо получить кое-какие сведения.
— Регина, подожди в предбаннике, — сказала
Виолетта Сергеевна властным голосом и снова обратилась к Леле.
Не говоря ни слова, Регина покинула кабинет: во всей ее
порывистой фигуре, в диковатых и грациозных движениях чувствовалась покорность.
И не просто покорность, а восторженная покорность. Этого было достаточно, чтобы
пробудить в Леле ревнивое неприятие Виолетты Сергеевны. Леля понимал, чем
вызвана эта покорность: Гатти бросила к ногам девочки, у которой не было
никаких шансов, весь мир.
— Слушаю вас, — официальным голосом произнесла
Гатти, как только за Региной Бадер захлопнулась дверь.
— Удивительно хороша, — невпопад сказал Леля. Он
все еще не мог отделаться от шрама на лице манекенщицы.
— Вы решили обсудить со мной именно это?
— Нет. Я совсем по другому поводу. — Леля вытащил
из кармана корочки и протянул их Гатти.
Директриса «Калипсо» внимательно изучила удостоверение и
саркастически выгнула губы.
— Слушаю вас, господин Леля.
Теперь пришел черед фотографии, выуженной из портмоне
Радзивилла; эта фотография была единственным шансом Лели: если Гатти незнакома
девушка со снимка, то разговаривать с ней будет не о чем. Ну, не о конкурсе же
красоты 1994 года с Радзивиллом в жюри, в самом деле!
— Вам не знакома эта девушка? Гатти взяла протянутую
фотографию и мельком взглянула на нее.
— Это же Дарья Литвинова, — воскликнула
она. — Господи, как дурно снято! Свет не выставлен, ракурс ужасный. Наши
фотографы так снимают… Откровенная порнуха!
Откровенная порнуха. Замечательно. Отлично. Лучше и быть не
может.
— А… как она у вас оказалась? — осторожно спросила
Гатти.
— Это имеет отношение к делу, которое я сейчас
расследую. Значит, девушку зовут Дарья Литвинова. И что вы можете сказать о
ней?
— Вам сегодня положительно не везет, господин Леля.
Литвинова не работает у нас, так же как и Никольская.
— И как давно?
— Недавно, — Гатти явно не хотелось вдаваться в
подробности.
— Мне бы хотелось поговорить об этом поподробнее.
— Что-нибудь произошло? — запоздало спросила она.
— Пока не знаю, — честно признался Леля. — Но
все может быть.
— Что конкретно вас интересует?
— Все.
Гатти прошлась по кабинету и выглянула в предбанник.
— Приготовь нам кофе, Регина. Интересно было бы
посмотреть на этого ангела Благовещения, рассовывающего кофе и сахар по чашкам.
— Итак? — Гатти уселась за стол в сосредоточенной
позе слушательницы мантр и последовательницы учения бога Вишну.
— Вы говорите, что она у вас больше не работает.
— Это правда. Мы разорвали договор в одностороннем порядке.
— И что же произошло?
— Она сорвала контракт. И уже не первый. Поставила
уважаемое и респектабельное агентство в дурацкую ситуацию. Не прилетела к месту
съемок, хотя все условия были оговорены заранее.
— Поподробнее, пожалуйста, — оживился Леля.
— Шестого февраля ее ждали во Франции. А она изволила
не полететь. Опять Франция!
— Почему?
— Откуда же я знаю — почему? Финт. Прихоть взбалмошной
девчонки. Это происходит не первый раз, должна вам заметить. Она сорвала два
контракта в Финляндии в прошлом году. Она, видите ли, влюбилась. Потом была
договоренность с «Магу Кау». То же самое. Теперь Франция. Отвратительно.
— Вы пробовали с ней связаться?
— Бесполезно. Она либо отключает телефон, либо исчезает
из города. А когда возвращается — слезы, стенания, страшные клятвы. Только что
землю не ест. Парней ей хватает на два месяца максимум. После этого они
становятся ей неинтересны. И появляются другие.
— Завидный темперамент.
— Еще бы. Я столько раз обещала себе, что расторгну с
ней договор…
— И?
— Я очень трепетно отношусь к своим девочкам и считаю
себя ответственной за их судьбу.
Похоже, Гатти изначально настраивалась на интервью с
журналистом таинственного издания «Бумдидо», и теперь ее сложно было свернуть в
другую колею.
— И все-таки расторгли?
— Да. Она не полетела во Францию. Она вообще пропала.
Мы получили весьма гневный факс от французской стороны, поверьте.
— И вас не смутило, что эта… Литвинова вот так запросто
исчезла?
— Я же говорила вам. Это происходит не первый раз. И не
последний. Не стоит беспокоиться. Она обязательно объявится.
— А если не объявится? — осторожно спросил Леля.
— Это значит, что она умерла от любви к какому-нибудь
шейху из Эмиратов, — рассмеялась Гатти. — Но почему Дарья
заинтересовала такое серьезное ведомство, как ваше?
— Вам знаком Герман Юлианович Радзивилл? По лицу Гатти
пробежала тень.
— Я слышала, что с ним произошло, — ушла от
прямого ответа она. — Но при чем здесь Дарья Литвинова?
— Фотография, которую я вам показал, была найдена в
бумажнике покойного.
— Не удивительно, — пожевав губами, сказала
Гатти. — Преуспевающие бизнесмены были ее специальностью.
— А с самим Радзивиллом вы не сталкивались?
