— Вспомните вашу седьмую книгу, Владимир Владимирович…
О серийном убийце… «Смерть стучится лишь однажды»… В ней ведь тоже мог
пострадать невинный. Но герой поверил ему, предоставил кров… Вы не можете
отказать невинному, Владимир Владимирович.
— Что с барсом? — неожиданно сказал Воронов.
— Я не знаю, что с барсом… Помогите мне!
— «Что с барсом?» — он задал вопрос в своем письме,
этот ее электронный приятель. Барс, барс… А вы знаете, что у снежного барса
есть второе название — ирбис? Кажется, так назывался банк покойного банкира?
— А я? Что будет со мной? — Наталья даже не
слышала, о чем говорит Воронов.
— Ну, хорошо… — неожиданно сдался он. — Вы можете
остаться у меня. Но только до завтра. Завтра что-нибудь придумаем. А сегодня
протрите дверные ручки.
Воронов направился к выходу.
Наталья уже была готова броситься за ним, когда взгляд ее
упал на фотографию на столе: Дарья, Тума и Денис. Денис. Денис — вот кто может
сразу попасть под удар. Милый мальчик, любитель шерри, платиновых волос, свечей
и табака… Он так тяжело переживает разрыв с Литвиновой, но что с ним будет,
когда он узнает об окровавленной рубахе в ее доме? И эти гневные филиппики по
телефону…
Даже не отдавая себе отчета в том, что делает, Наталья
схватила со стола фотографию Дениса. И вынула маленькую кассету автоответчика.
А из ванной извлекла зубную щетку, бритвенный станок «Жиллетт» и несколько
флаконов с кремом, пеной и гелем: до и после бритья.
Теперь вещи.
Она отнесла «дипломат» с рубахой в спальню, сунула его под
кровать. Затем пришла очередь рюкзака. Наталья без всякого сожаления сунула в
него деньги и документы.
Дело сделано. Теперь остались только дверные ручки.
Стараясь не касаться ни одного предмета в литвиновской
мышеловке, Наталья на цыпочках вышла из комнаты. И тут же затаившаяся на время
доберманиха начала выносить двери ванной.
Тума.
Как она могла забыть о собаке! Нельзя оставлять ее здесь на
неопределенное время. Завтра Нинон заберет ее к себе, а сегодня ее нужно
вывести из проклятой квартиры. Наталья решительно подошла к дверям ванной и
открыла дверь.
Собака вывалилась в коридор с радостным визгом, она
перебирала лапами и пританцовывала. Собачье терпение на исходе, понятно. Ухватив
Туму за ошейник и пристегнув к нему поводок, Наталья на ходу протерла дверные
ручки и выскочила из квартиры. Тума поволокла ее вниз, но было слишком поздно.
Присев у приоткрытой квартиры Воронова и страдальчески закатив глаза, она
наделала огромную, величиной с легендарное озеро Титикака, лужу.
Наталье оставалось только следить за этим неуправляемым
процессом. Так же, как и Воронову, внезапно появившемуся на пороге.
— Это… Это что такое? — прерывающимся шепотом
спросил Воронов.
— Собака… Она долго терпела… Не выдержала… Она не очень
воспитанная… — Лучше бы Наталья этого не говорила.
— Вы что, хотите сказать, что собака тоже должна
остаться?!
— Ну, а куда же ее девать? Не оставлять же в доме.
— Насчет собаки мы не договаривались… У меня аллергия.
— А мы закроем ее в ванной… Только одна ночь.
— А если у нее лептоспироз? — неожиданно спросил
Воронов. — Вы знаете, что лептоспироз передается через собачью мочу?
— Я сейчас вытру.
— Я уже молчу о том, что у нее наверняка блохи, вши и
глисты.
— Совсем не обязательно.
— У всех собак глисты. А лептоспироз опасен для
человека. Поражает печень, почки, глазные яблоки и нервную систему…
— Нет у нее никакого лептоспироза, господи…
Дискуссию на ветеринарно-зоологические темы прервал внезапно
заработавший лифт. Сигнал тревоги, воздушная сирена, всем скрыться в
бомбоубежище, при обстреле эта сторона улицы наиболее опасна! Наталья,
отодвинув опешившего Воронова и волоча за собой доберманиху, с такой прытью
ворвалась в квартиру, что проскочила прихожую и оказалась на кухне. Теперь
нужно действовать, пока рохля-писатель не очухался.
Через несколько мгновений, когда Воронов пришел в себя и был
в состоянии хоть как-то выразить свое возмущение, Тума оказалась блокированной
в ванной. И тотчас же начала бросаться на дверь.
— Что будем делать? — мрачно спросил
Воронов. — Терпеть это я не намерен.
— Она сейчас успокоится.
— Сомневаюсь. Но если уж вы навязали мне свое общество
до утра, то здесь и располагайтесь.
— Где?
— В ванной, голубушка, в ванной.
— Прямо в ванной?
— А что? Там в углу — надувной матрас, Семен когда-то
притащил… Так что спокойной ночи. Заодно и за животным присмотрите.
Не очень-то вы гостеприимны, Владимир Владимирович!
Но в ее ситуации выбирать не приходилось. Вздохнув, Наталья
повернула ручку.
В углу действительно лежал сложенный вчетверо надувной
матрас. На то, чтобы хоть как-то надуть его, ушло добрых пятнадцать минут. Но
когда процедура была закончена и зазевавшаяся Наталья опустила край матраса на
пол, на нем моментально развалилась проклятая доберманиха. Все попытки согнать
животное с матраса не привели ни к чему: Тума только рычала и скалила зубы.
— Гадина! Пожалела я тебя на свою голову, —
укоризненно сказала Наталья, но от дальнейшей борьбы за матрас отказалась.
Приложив ухо к двери, она тихонько постучала.
Недовольный голос Воронова раздался сразу же:
— Что вам?
— Владимир Владимирович, все забываю спросить… А как
будет называться ваша новая книга?
— «Смерть на кончике хвоста», — секунду подумав,
сказал Воронов. — Если, конечно, коммерческий отдел издательства не сочтет
название слишком бескровным. Извините, мне нужно работать. Спокойной ночи.
Голая ванная, тусклый кафель, презентованный, очевидно,
почитателями из городского морга, и подтекающий кран: ничего не скажешь,
спокойная будет ночь…
12 февраля
Леля
Он так и не уснул.
И он больше не уснет — ни в эту ночь, ни во все последующие.
Разве мог он еще несколько часов назад предположить, что эта
девушка приедет к нему, чтобы остаться?
Припаркует «Фольксваген», тактично улыбнется его холостяцкой
берлоге, откажется от кофе, согреет в руках пиалу с коньяком и коснется
кончиками пальцев его заросшего подбородка. Разве мог он представить, что
глухой свитер может быть таким бесстыдным, а нагота — такой целомудренной?
Нет, она не соблазняла его — ни минуты, ни секунды.
