Тимур Аркадьевич Вершков считал себя оптимистом. А, кроме того, он не просто знал группу Муромцева, он курировал всю Службу особого назначения. И потому был в ней уверен…
К концу первой недели белая интуиция Вершкова начала темнеть, а после звонка из Генеральной Прокуратуры все вообще стало беспросветно темным… Он позвонил Потемкину, приказал собрать всю группу и сам выехал в Ветлугу.
Если рассматривать объективно, то успехи в бригаде Муромцева были. Но Вершков и слушать ничего не хотел. Он изначально был настроен на разнос и головомойку. Он приехал не слонов раздавать, а вставлять дыни. Ребятам нужна крепкая встряска!.. Хорошая нахлобучка еще никому не повредила.
– Доигрались? Допрыгались? Я лично должен вас от прокуратуры отмазывать!.. У нас, между прочим, правовое государство. И незачем врываться в коттедж мэра и бить его братков… В округе полно дач простых граждан. Так нет – вас тянет туда, где политики живут… Что молчите, Муромцев? Отвечайте!
– Я в коттедж к Афонину не врывался. Меня туда вместе с женой Сидорова привезли. Скрутили, как котят и бросили на одну кровать.
– Вот эти подробности меня не интересуют!.. И как это вас, опытного бригадира смогли скрутить? Выходит, мы не такие умные, как кажемся… Не то плохо, что вы пощипали Афонина, а то, что результат нулевой.
– Не совсем так, товарищ генерал! Результаты есть. И не такие плохие.
– Ты о чем говоришь, Муромцев?.. Или я не все знаю? Тогда докладывай, Павел Ильич. Только конкретно – без этих своих «мыльных опер».
– Понял… Доказано, что Афонин выборы выиграл незаконно. Найдена антенна на его штабе, и чем дальше от этого места, тем у него меньше голосов.
Вершков скривился, как от зубной боли. Потом вскочил и начал бегать вдоль стены… Было видно, что он распаляется, готовясь продолжить выволочку. Но вдруг он остановился и сказал весьма примирительно:
– Антенна, Паша, это не доказательство. Нам нужен изобретатель! Пусть нам расскажет, как он для Афонина гипнотизировал народ. Нам нужен Бублик, а он от вас укатился.
– Да, он от нас ушел. Но он ушел и от мэра… Сейчас прибор у Афонина, но теперь это, как пустой ящик. А значит, что противник будет искать Бублика. И мы будем искать… Кто найдет первым, тот и победил.
Муромцев затих, и в кабинете повисла тишина. Каждый хотел предложить свой способ поимки беглого гения, но после генеральского разноса головы работали плохо. У всех, кроме самого Вершкова. Он и предложил первый план:
– Я слышал, что у Бублика была невеста по имени Василиса. И мне говорили, что он к ней имел серьезные намерения. Он даже копил деньги на свадьбу. Оттого, возможно, и продался Афонину… Я прав, Павел Ильич?
– Все верно, товарищ генерал.
– И мне доложили, что криминалист Хилькевич установил с этой Василисой тесный контакт… Установили, Вадим Иванович?
– Установил. Но не такой уж тесный! Чистая дружба, и никакой другой близости.
– Это вы все успеете… Я предлагаю поселить Хилькевича с Василисой в квартире Бублика. Будем ловить на живца.
План был нормальный, но Вершков не знал всех тонкостей… Ирину Багрову не зря называли Багирой. Это не только из-за созвучия фамилии. Это из-за упорного характера – раз она положила глаз на Вадика Хилькевича, то уж своего не упустит.
Багира резко встала. Отодвинутый ею стул покачнулся и с грохотом завалился на спину.
– Я против, товарищ генерал! Нам нельзя опускаться до сводничества… И вообще – эта Василиса конопатая, толстая и наглая.
– Согласен с вами, Ирина Романовна. Но вы меня не дослушали. Я предложил подселить Хилькевича не одного, а с кем-нибудь из оперативников. Например – с вами… А внизу в машине две-три ночи подежурит товарищ Кузькин… Вы согласны, майор?
– А я могу не согласиться?
– Конечно, нет!
– Тогда я согласен… Всю ночь просидеть в машине – это тихий ужас!
21
Ветлуга гордилась своим театром. И это правильно – если в городе нет своего очага культуры типа музея, зоопарка или казино, то это не город, а большая деревня.
А в Ветлуге было все, включая драматический театр… Его построил местный купец Ферапонтов для своей дочки. Очень хотелось девочке быть артисткой, а папаша был добрый и прогрессивный. Он считал себя патриотом и не стал покупать театр в Лондоне, а построил его в родной Ветлуге… Все это было в тот год, когда в Одессе бузили на «Потемкине», а в Москве кидали булыжники на Красной Пресне.
Дочка Ферапонтова была вертлява и не очень талантлива, но всегда получала главные роли. А сам театр жил и развивался. Уже к Первой войне с немцами здесь сложилась отличная провинциальная труппа… При строительстве социализма театр стал замшелым и тусклым, но как-то выжил. А вот в последнее время воскрес.
Опять появились купцы с шальными деньгами, а у каждого свои девочки, которые хотят петь, играть и вести закулисные интриги. Понятно, что в театре забыли про Шекспира, но и без Вильяма получалось ярко и весело. Как в «Сильве» или в «Мистере Икс». Некая смесь кабаре и цирка.
Бублик хорошо понимал, что ему нельзя возвращаться в квартиру на улице Мышкина дом семи дробь три. Там его кто-нибудь, но поймает. Или этот Паша из непонятных спецслужб, или Лубяко с бандитскими замашками… Удивительно, но изобретатель любил свободу. Против белых, против красных – за вольную волю!
В Ветлуге было одно местечко, где Бублик мог надежно спрятаться… Борису Трофимовичу было далеко за тридцать пять. Почти сорок!.. Он был ученым, но он не был монахом.
Пятнадцать лет назад молоденький Бублик познакомился с костюмершей из театра. Мария Петровна в то время бежала из Прибалтики, прихватив с собой лишь загадочную фамилию Шуманас… Здесь в Ветлуге ей дали комнатку над сценой и хорошую работу с маленькой зарплатой.
Уже тогда Маша была старше Бублика на семь лет, а сейчас и того больше… С ней было хорошо. Они встречались почти ежедневно – жили и не тужили.
Борис не разу даже не думал о других взаимоотношениях. Мария – это старший товарищ! Это друг и, понятное дело, радость телесного общения… А появившаяся недавно Василиса – совсем другое! Это будущая семья, любовь, дети…
Костюмерша Шуманас настояла, чтоб их отношения были полной тайной. Бублик был не против – а зачем ему лишние приключения на поясницу?.. Все эти годы он бесплатно обслуживал телевизоры и другую электронику директора театра. А за это имел постоянный пропуск в храм Мельпомены.
По знакомым боковым лестницам он поднялся под крышу театра. Туда, где была уютная костюмерная мастерская и комнатка в прибалтийском стиле… Мария стояла лицом к двери и отглаживала гусарский мундир.
– Где ты пропадал, Борис? Тебя десять дней не было. А по твоему рабочему телефону говорят что-то непонятное. Про твою секретную командировку, про то, что ты заболел или сбежал.
