Фотограф защелкал аппаратом. Остальные стояли и молчали,
чуть беспомощно таращились. Каждый надеялся, что другой вот-вот скажет
что-нибудь умное, но умных фраз так и не последовало – глупых, впрочем, тоже.
– У нее в сумочке – красная пилотка и бант, –
послышался у них за спинами удивленный голос капитана Черданцева. – Белый
такой, нейлоновый пропеллер, как раньше и требовали. Получается полный
комплект. У меня младшая уже не застала, а старшую вот так и наряжал на всякие
праздники…
– А горна, случайно, нет? – в полной растерянности
спросила Даша.
– Горна нет, – серьезно ответил капитан. – И
барабана тоже. Газовик есть. И презервативов пригоршня.
– Так… – Даша отчаянно искала ниточку. –
Слушайте, есть же все-таки пионерские организации, самодеятельные. Может, здесь
подпольный пионерский слет проводили? Эти… красно-коричневые?
– Только политики не надо, – сказал
Воловиков. – Только ее нам не хватало. Теперь особенно. Ты его сегодня за
неправильную расклейку листовок профилактируешь, а завтра он в губернаторы
сядет, к участковым в Игарку тебя наладит…
– Ладно, господа сыскари, не будем трогать
политику, – сказала Даша. – Но что-то же сие должно означать?
Скрябин, будь другом, убери счастливую улыбку с хари…
– Даша, ну что ты…
– Ладно, извини, – тихо сказала Даша. – Как
говорят японцы, чего-то херовато… Адрес еще не установили по разрешению?
– Ждут. Разрешительный отдел еще не открылся.
– О служба, – сказала Даша. – Вот куда бы
осесть… Капитан, ведите, показывайте вашу гражданку, исполнившую долг. Орлы, вы
тут еще осмотритесь, проформы ради…
И пошла следом за Черданцевым к двенадцатиэтажке. Увы, не
было времени проклинать судьбу цветисто и пышно, в восточном стиле. Нужно было
работать, то есть настраивать себя на погоню, ловить ноздрями воздух, стричь
ушами, и вообще…
Воловиков шел сзади, отставая на шаг. Оцепление еще не
сняли, зевак прибавилось, а вот машин поубавилось изрядно. Генералы и прочие
чины отбыли. Собственно говоря, им и приезжать-то не было никакой нужды – чем
они помогут при первичном осмотре и что, ускользнувшее от взгляда сыскарей,
обнаружат?! Но так уж в особо серьезных случаях заведено, и не в одной
России-матушке. В более благополучных державах происходит примерно так же. Не в
каждой, но во многих. Говорят, это придумка полицейских психологов – мол,
мирный обыватель, узнавши, что на месте жуткого преступления побывало скопище
высших чинов, подсознательно успокаивается и заранее уверен в неотвратимой
победе сил правосудия. А значит, будет уважать государство. Любит государство,
чтобы его уважали, есть у него такая слабость…
– Это что, школа? – спросила Даша.
– Ага, – ответил Чердандев. – Мы там
прошлись, когда подъехал второй экипаж. Ничегошеньки.
– Однако пора бы и занятиям начаться. А там – ни
огонька.
– Учителя бастуют.
– А-а, – равнодушно кивнула Даша. – Слушайте,
кто знает, а судмедэкспертиза снова не бастует? Будет номер…
– Вроде не собирались, – сказал Воловиков. –
Значит, школу обшарили хорошо?
– Хорошо, товарищ подполковник. Сторож пьян был
умеренно, так что открыл и провел. Да и зачем ему прятаться в школе?
Преспокойно ушел. Или уехал.
– Логично. – Воловиков оглянулся на черное, без
единого огонька здание школы. – Вот лет пять назад никого бы не удивило,
что возле школы оказалась пионерка, а? Который подъезд?
– Сюда.
– Старушка с бессонницей?
– Да нет, дама с собачкой. Серьезная дама…
Когда Черданцев позвонил, раза два гавкнула собака и дверь
распахнулась почти сразу же.
Их впустили, не задавая вопросов. И тут же вошедшие неловко
затоптались – очень уж роскошный ковер красовался в комнате, чтобы шлепать по
нему в обуви, а разуваться что-то не тянуло. Не место происшествия как-никак,
нужно деликатно…
Впрочем, люди были опытные, а потому быстро опомнились и
остались в прихожей, благо была обширная.
Из комнаты выглядывал большой чау-чау, настороженно
принюхивался, но в прихожую не выходил. Дверь во вторую комнату прикрыта.
Хозяйка и в самом деле выглядела весьма авантажно – в
строгом, темно-сером деловом костюме с белой блузкой, лет пятидесяти пяти,
обесцвеченные волосы уложены в дорогую прическу, а весь облик скорее
ассоциируется с директрисой школы или секретарем горкома по идеологии – в ту
пору, когда еще остались горкомы. Впрочем, нельзя сказать, что от нее веяло недоброжелательством.
Но вот денежками и положением в обществе определенно попахивало.
– Останемся здесь? – спросил Воловиков.
– Пожалуй, – с царственной непринужденностью
кивнула хозяйка. – Простите, а девушка…
– Капитан Шевчук, уголовный розыск.
– Ах, вот как? – Дама приподняла бровь, похоже,
одобрительно. – Прекрасно, я, знаете ли, сторонница эмансипации в самом
широком плане… Мне, как я понимаю, придется что-то подписывать? Но пора и на
службу…
– Ничего, это все потом можно у нас, в удобное для вас
время, – сказал Воловиков бесстрастно-вежливо. – А где, простите…
– Банк «Шантарский кредит». Заместитель управляющего.
Казмина Екатерина Георгиевна, я уже представлялась этому господину… – она
барственным движением подбородка указала в сторону Черданцева. – Ну, если
вы так любезны, что не задержите меня надолго… Я повторю кратко, вы ведь этого
ждете?
Воловиков молча кивнул – пожалуй, это можно было назвать и
светским наклонением головы.
– Господи, как теперь ходить в гараж, просто страшно…
Кстати, туда уже можно?
– У вас там гараж? – подключилась Даша.
– Да. Еще дальше, чем там, где бедную девочку… В самой
глубине… Меня пропустят?
– Я скажу, чтобы пропустили, – глядя в пол, бросил
Воловиков. – Там еще работают.
– Благодарю, а то общественный транспорт, знаете ли… С
чего мне начать?
Даша, полуотвернувшись, подмигнула здоровенному рыжему чау.
Он брезгливо отвернулся и ушел в глубь комнаты.
– С самого начала, – сказала Даша. – Гуляли с
собакой?
– Спускалась с собакой, – она непроизвольно
оглянулась на любимца, исчезнувшего с глаз, – и услышала внизу голоса…
– Что? – жадно переспросила Даша. – Значит,
еще в подъезде…
