– Повесил для колорита, – усмехнулся майор. –
У дочки пришлось отобрать. Борис Вальехо. Говорят, знаменитость, – он
принялся раскладывать папки на три кучки, по какому-то своему методу. –
Сидел тут у меня один наркоман, так клялся, будто именно такого Сатану и видел…
– Ну, может, они с этим Борисом одного сорта дурь
пользуют, – сказала Даша.
Постоянная группа в лице одного-единственного человека, то
бишь Ватагина, была создана в октябре после очередного столичного циркуляра
(Ватагину все обещали подчиненного в помощь, но вечно забывали). Госдума и
прогрессивная общественность открыли крестовый поход против тоталитарных сект,
как всегда, спохватившись годочков на несколько, когда в психушках стало не
протолкнуться от «белых братьев» и ударенных по голове Кашпировским. Были
нажаты некие рычаги, и на министерском олимпе родилась бумажка, предписывавшая
областным и краевым управлениям создать эти самые постоянные группы, изящно
поименованные «группа разработки и профилактики тоталитарных сект и
нетрадиционных общественных объединений». Как водится, полномочий и снаряжения
им не дали никаких, пообещав утрясти все со временем.
В точности неизвестно, как выкрутились другие управления.
Что до Шантарска, тут под рукой оказался Ватагин, весьма даже неплохой опер,
приговоренный врачами после ранения к кабинетной работе. Сплетничали, сначала
он отбивался руками и ногами, но потом уяснил, что бывает кабинетная работа еще
скучнее – и неожиданно скоро взялся за дело, составив пухлый каталог
разнообразных шизоидов (куда из педантичности вписал возглавлявшееся майором
Максимовым общество изучения НЛО, чем майор был крайне уязвлен). Дашу он, в
общем, принял довольно радушно, и она быстро просекла, что к чему, –
похоже, Ватагину страшно хотелось, чтобы какая-то из «сект и организаций»
оказалась в полном составе впутанной в нечто уголовное. Майор тогда
автоматически становился из простого регистратора полноправным участником
оперативной работы, как встарь, – по крайней мере, так ему самому
казалось…
– Кришнаиты, – он распахнул папочку потолще,
поддел пальцем пару листов. – Хаза, явки, зафиксированные участники…
впрочем, эти тихие, а порой и дело говорят. Я тут пролистал книжечку ихнего
Прабхупанды, про науку он пишет совершенно правильно – никому она счастья не
принесла, если по большому счету…
Даша и не пыталась прерывать его конкретными требованиями –
покорно слушала ради вящего укрепления контакта. В конце концов, ему просто не
перед кем выговориться, а время в загашнике есть…
– Астральная академия, одиночные контактеры… у этих
пока все чисто. Народным целителям препятствовать указаний нет, вот и резвятся,
заряжают гуталин, амулетики продают… кстати, одно дело возбуждено. «Мадонну
Евпраксию» зоркие граждане уличили, что амулетики свои она скупает в
художественном салоне, поймали у гостиницы и слегка потрепали, потом пришли с
заявлением. Только, чую, отбрешется. Поди докажи, что амулетики эти она
космической энергией не заряжала – где обвинение возьмет счетчик этой самой
энергии? Адвокат уже роет землю, с ней же мотается целая команда… Я тебя не
утомил?
– Не особенно, – осторожно сказала Даша. –
Хотя, конечно, у меня в первую голову на сатанистов уши торчком…
– Намек понял… Вы точно уверены?
– Да ни в чем мы пока не уверены, – сказала
Даша. – Просто – следочек…
– Ну так вот. Агентурных возможностей у меня почти что
и нет. При случае озадачиваю прежние свои контакты в заданном направлении… По
идее, мне должны всякий раз сообщать, когда «подопечные» оказываются впутанными
в уголовщину, кое-кто и сообщает, но при нашем вечном напряге не все решатся на
дополнительную писанину, а налегать стыдно, понимаю я их прекрасно… Словом,
четко организованных групп с уклоном в сатанизм у меня зафиксировано три.
Первая – подвал на Лазо, восемьдесят пять. Человек пятнадцать, молодежь обоего
пола, от пятнадцати до двадцати пяти, подвал они вычистили и довольно красиво
отдекорировали всевозможной дьяволиадой. Но сатанизм там, судя по накопленной
информации, – чистой воды упаковка. Главным образом, идет группенсекс под
море водочки, а иногда мелькает и травка с таблетками. Поскольку там бывают
сынки и доченьки, – он подал Даше список на пять фамилий, она пробежала
взглядом и, понимающе кивнув, вернула, – треба поделикатнее. Районщики
копят материал, чтобы грохнуть эту хавиру наверняка, под увесистые улики…
Возьмешь глянуть?
– Все возьму, – сказала Даша. – Если дадите.
Так, вторые?
– Университет. Студенты. Пытались весной
зарегистрироваться как общественная организация с веселеньким названием «Черный
собор». Отказали – православная епархия возмутилась, подключилась пара газет…
Человек двадцать с тех пор собираются частным порядком, чему опять-таки нет оснований
препятствовать. Уклон в основном теоретический – собрали кучу литературы,
штудируют, докладики читают, «черные медитации» устраивают. В разработку взяли
опять-таки районщики, в сентябре, когда после медитаций лялька семнадцати лет в
психушке приземлилась. Никого не удалось подвести под статью – они ж ее силком
не затаскивали, не насиловали, алкоголя не вливали. Наркотики мелькали и там,
но вовсе уж неуловимо. И третьи… Эти посолиднее, никаких тебе молокососов.
Десятка полтора, самому младшему под тридцать, самой старшей далеко за сорок.
Опять-таки сборища, медитации, ночные бдения с блюдечком, траханье и травка.
– Вокруг «Бульварного листка» они кучкуются?
– Можно и так сказать… Пятеро служат в «Листке»,
остальные к ним частенько захаживают. Ну, ты же «Листок» читаешь?
– Изредка. Когда время выпадет.
– Ну, тогда сама знаешь, сколько у них напихано
бесовщины?
– Да уж, да уж.
– Вот… В общем, эти опять-таки держатся тесной кучкой,
проповеди в ДК читать отнюдь не собираются. Закрытый клуб. И семь потов с тебя
сойдет, пока докажешь, что они гонят через «Листок» целеустремленную агитацию и
пропаганду – а если и докажешь, что с того? У нас уголовная ответственность за
пропаганду сатанизма не предусмотрена, это в Иране им бы живенько руки-ноги
поотрубали, а обрубок законопатили на пожизненное… Наверху на них имеют зуб –
ну, ты ж знаешь, как Трофимов к педикам относится? А у них педиков половина… Но
приловить на горячем трудновато. На остров Кумышева не ходят, в кустиках друг
друга не пользуют, совершеннолетние все поголовно – а статью давно отменили,
либерализм бьет ключом…
– А насчет наркоты?
– Трудно. Ни на хатах, ни на дачке – есть у них такая
дачка на Ермолаевском плато – травку в незаконном количестве держать не станут.
За простое употребление нынче опять-таки не вдруг посадишь, ноги собьешь… И
потом, эта шпана чуть ли не поголовно – ветераны демократии, у одного и вовсе
медалька «Защитнику свободной России», коей он усиленно щеголяет. Вытекающие
отсюда связи представляешь? Тут тебе и парочка депутатов, и «президентово око»
– он же сам чуть ли не из диссидентов произошел – и газетки, и партийки. Притом
выборы на носу, оплошаешь – моментально поднимут визготню, пришьют тебе
дискредитацию кандидатов от демократии, связь с красно-коричневыми усмотрят и
обгадят так, что год будешь отмываться… Нет уж, этот гадюшник если и ворошить,
то с железными козырями в рукаве. – Майор мечтательно закатил
глаза. – А хотелось бы… Я тебе честно скажу, в церковь хожу раз в год и
крест поверх мундира не таскаю, но когда читаешь этого защитничка свободной
России… – Он покопался в папке и вынул вырезку. – «Священники с
крестом на брюхе меня определенно не устраивают, ибо я, как свободный человек,
желаю беседовать с Господом без посредников…» Ка-ззел… Он, видите ли, желает. А
кто ты такой, чтобы Господь с тобой без посредников, тет-на-тет беседовал? Нет,
хорошо Ленин выразился про интеллигенцию, что там ни говори…
