Столпотворение именно там, возле гаражей, –
впечатляющий табунок машин, главным образом «обмундированных», в лучах фар
мелькают деловитые фигуры, сизые шинели и сизые бушлаты, пятнистые комбезы,
провели овчарку, вспыхнул блиц, все почти так же, как в прошлый раз. Кошмарный
сон порой повторяется. Кошмарная действительность – тоже…
Здоровенный омоновец с коротышкой-автоматом на плече посторонился
без дискуссий – видел, как Даша вылезала из резко затормозившего «форда». И тут
же ей самой пришлось посторониться – чтобы ее ненароком не протаранил на всем
ходу генерал Трофимов, шагавший к машине в сопровождении свиты.
Генерал, однако, ее ухватил взглядом и, чуть
приостановившись, бросил истинно генеральским, властным тоном:
– Искать, искать. Нужно будет батальон – дадим…
И сел в машину – выполнив бессмысленный в общем-то ритуал,
уехал вновь взвалить на плечи, словно атлант, Шантарскую область.
«Интересно, зачем мне батальон?» – мельком подумала Даша.
Высмотрела неширокий промежуток в шеренге сомкнувшихся
вокруг маленькой белой «хонды» милицейских спин и втиснулась туда, словно
идущий на прорыв регбист. Кто-то машинально матернулся, кто-то покосился – она
не обратила внимания. Встала рядом с Воловиковым, на сей раз оказавшимся в
штатском. Сзади громко докладывали, что собака след не берет – очень уж
натоптано… Сзади трещали рации и кто-то громко распоряжался:
– Семеренко, Юров – шестой этаж. Коля, бери Косова – и
на седьмой. На втором-третьем уже городские, учтите. Так, кто на восьмой?
«Районщики, – машинально отметила Даша. – Начали в
темпе обход. Интересно, сколько здесь квартир? Даже если по четыре – нехило
получается…»
И, поймав себя на том, что подсознательно оттягивает встречу,
решительно повернулась к маленькой двухдверной машинке, пронизанной с трех
сторон лучами мощных фонарей, словно схваченный прожекторами бомбардировщик.
В глаза прежде всего бросился красный шарф, даже не
повязанный, а просто намотанный вокруг поднятого воротника светло-серой, почти
белой шубки («снова шубка» – произнес в мозгу холодным тоном исправного
бухгалтера кто-то чужой, незнакомый)…
Девушка сидела с открытыми глазами, слегка завалившись влево
из-за руля, светлые волосы (похоже, крашеные), длинные, ухоженные, роскошные,
перевесились налево мягкой волной – и на левую же щеку, на левое плечо стекла
полоса уже подсохшей крови из порезов на лбу, напоминавших перевернутое
распятие. Кровь залепила левый глаз, но большая часть лица осталась чистой –
смазливое, чуть кукольное личико, отчего-то вдруг показавшееся знакомым. Белая
шапка лежала на сиденье рядом с убитой – словно бы аккуратно положенная, вовсе
не падавшая с головы. Из-под нее выглядывала белая, в тон, сумочка.
Кто-то разогнулся, выпрямляясь после тщательного осмотра
дверцы:
– На ручке отпечатков пальцев нет.
– Вытащите ее, – сказал Воловиков.
Трое, мешая друг другу, завозились у дверцы – японская
тачка, в общем, неплохая, отнюдь не была приспособлена к тому, чтобы извлекать
из нее труп, и дело шло мешкотно. Наконец вытащили, опустили прямо во влажный
снег под ногами. Вновь вспыхнул блиц.
– Положительно, я ее где-то видела… – сказала
Даша, всматриваясь.
– Вот и у меня такое впечатление, – пробурчал
Воловиков, нагнувшись под углом в сорок пять градусов. И добавил громче: –
Сумку достаньте.
Абсолютно спокойное личико – беззаботная кукла, сломанная
внезапным ударом… Эксперт нагнулся, стянул перчатку, указательным пальцем
раздвинул рваную дырочку на шубе, потом вторую. Кивнул:
– Аналогично первым двум… Два удара. И шейные позвонки
сломаны.
– Товарищ подполковник, – растерянно позвали с
другой стороны машины.
Воловиков направился туда. Даша оглянулась на дом –
горела примерно половина окон, ранним вставаньем здешним обитателям себя не
было нужды утруждать, не на завод к семи, в самом деле. Зато лестничные марши
освещены все до единого, сквозь узкие окна, горизонтальные прямоугольники,
похожие на бойницы, видно, что на площадках снуют люди, в форме и в штатском,
кое-где распахнуты входные двери, вовсю идет опрос. Ее вдруг, словно удар тока,
пронзило острое сознание собственной беспомощности – и тут же схлынуло.
– Ну, Дарья, имеем груз на плечи… – сказал
подошедший подполковник с расстегнутой сумочкой в руке.
– Кто?
– Ольга Ольминская, – сказал Воловиков с
наигранным безразличием. – Ведущая семнадцатого канала. Студия «Алмаз-ТВ».
«„Алмаз-ТВ“ – друг дома для каждого»… Чего будет…
«Ну да, вот откуда я ее знаю», – подумала Даша. В самом
деле, вскоре начнется. Одна из самых популярных частных студий Шантарска,
принадлежащая к тому же зятю представителя президента. Очаровательная Олечка
Ольминская, получавшая по мешку любовных писем в неделю, невольная виновница
июльской потасовки с пальбой – когда заезжий горный человек, увешанный золотом,
что твой негритянский вождь, узрел Олечку на экране, приперся активно
знакомиться прямо на студию и его шестерки схлестнулись с охраной, причем к
последней примкнули «булики» одного из ближайших сподвижников Фрола (сподвижник
держал офис в том же доме и терпеть не мог, когда всякие гастролеры «ломают
пальцы»).
– Да уж, поимеем… – сказала Даша.
Такую новость не утаишь, и уже к вечеру, если не раньше, о
случившемся будет толковать весь Шантарск. Начальство, прокуратура,
общественное мнение, газетчики и ТВ – все будут сотрясать воздух, требовать
крови злодея, немедленных результатов, явления маньяка в сверкающих наручниках
и хрустком целлофане с розовой ленточкой. Убийство известного человека, любой
сыскарь согласится, – это полметра сгоревших нервных клеток и клочья седых
волос у всего оперативного состава…
– Ага, – сказал Воловиков, копаясь в сумке. –
По паспорту-то она, оказывается, Губанова. Псевдоним, значит. Ну что, красиво –
Ольга Ольминская. Это тебе не Ольга Губанова…
– Что там еще?
Подполковник аккуратно высыпал содержимое на скошенный капот
«хонды», придержал левой ладонью, чтобы мелочевка не скатилась вниз.
– Кошелек. Косметичка. – Каждую поименованную вещь
он клал назад. – Помоги, подержи. Ага, так… Сигареты, зажигалка… Ключи… Презерватив… –
Он цепко глянул на Дашу и через ее плечо громко приказал, почти крикнул
стоявшим у трупа: – Живо, карманы посмотрели! Шоколадка… А это что?
– Это собачий свисток, – уверенно сказала
Даша. – Бесшумный. Человек не слышит, собака слышит. Ну да, у нее ж
бассет, весь Шантарск знает…
Подошел сыскарь-районщик, протягивая за короткий ствол
черный револьверчик:
