Пить художничек умел. Работать, впрочем, тоже – Даша,
тихонько наблюдая за ним, видела, что скверный карандаш в похмельных рученьках
действует довольно профессионально. В кармане у Славки запищала рация, Даша
жестом выставила его в коридор, чтобы не мешал вдохновению (которое и
подкрепить-то было больше нечем, настоечки оставалось ровно на стакан).
Вернувшись, Славка шепотом доложил:
– С Каландаришвили. Взяли какого-то типа, толкался у
двери и пытался пройти в гости, а его не впускали… Некий Шохин.
– Скажи, пусть подержат в машине, – шепнула
Даша. – Все равно я туда сейчас еду… Ну, что у нас?
Набросок с чуточку угловатыми линиями, в растушевке, Дашу
разочаровал. Нет, сделано было профессионально, и Риту Шохину даже можно было
узнать – но лицо ее кавалера, как Даше отчего-то показалось, выглядело скорее
воплощением некоей идеи, а не портретом конкретной личности: профиль волевого,
удачливого, сильного духом мужика, лишенный, похоже, всяких индивидуальных
черт. Что тут же подтвердил сам чуточку распохмелившийся Веласкес, заявив:
– Вроде бы он, но и не совсем…
– А если еще раз попробовать?
– Наверняка то же самое и получится…
– Ну, а увидите – узнаете?
– Попробую…
– Ладно, – сказала Даша. – Ребята, возьмите
показания, чтобы все было честь по чести. Я полетела на Каландашку…
…Шохин сидел на заднем сиденье штатской зеленой «Волги» и,
по всему видно, не чувствовал себя особенно угнетенным статусом военнопленного.
Один оперативник не сводил с него глаз, устроившись рядом, второй наблюдал за
подъездом.
Конвоир подал Даше паспорт:
– Документы. Оружия при нем не нашли.
– Да откуда оно у меня… – беззаботно блеснул
зубами Шохин. – Не резать же я ее шел, в самом-то деле…
Даша хладнокровно упрятала его паспорт себе в карман и
распорядилась:
– Двигай-ка, голубь, в «москвичок»…
Села с ним рядом на заднем сиденье и выжидательно помолчала.
Так и не дождавшись объяснений, резковато начала сама:
– Ну, и что ты тут потерял?
– Да хотел поболтать с Анжеликой.
– С какой?
– А то вы ее не знаете… С Изместьевой.
– Мы-то ее знаем, – сказала Даша. – А вот
откуда ты ее знаешь?
– В глаза не видел.
– Не свисти. А то ведь недолго и на семьдесят два часа…
Привлекает перспектива?
– Да не особенно.
– Вот и исповедуйся. Зачем пришел, что вынюхал?
– Ладно, – сказал Шохин спокойно. – Эта
кукла, Анжелика, трудилась в той же «фирме», что и Ритка.
– Откуда дровишки?
– Ритка мне присылала фотографию – они вдвоем, держатся
за дверцу неплохого «мерса», а на заднем плане благодушно ухмыляется весьма
прикинутый пожилой дяденька. А в письме сообщается, что подружка рядом с ней –
некая Анжелика, и они с этой самой Анжеликой на пару подрабатывают секретаршами
в какой-то богатой фирмочке, и хозяин настолько любезен, что разрешил им
щелкнуться на фоне тачки… Я уже тогда подумал, что дело пованивает. В
секретарши таких соплюшек если и берут, то – в ночные…
– Где фотография?
– В Томске. А номерок «мерса» я на всякий случай
записал. Я же говорил: как-никак – родная кровь, не хотелось, чтобы пацанка
влипла в дерьмо… Тогда же созвонился кое с кем здесь у вас, в Шантарске,
дядечку они мне быстро вычислили. Только потом навалились срочные дела с
командировками, было не до того. А сейчас пригодилось…
– Тряс дядечку? – усмехнулась Даша.
– Немного. С соблюдением правовых норм. Никакими
секретаршами они у него не работали. Зато в сауне с ним пару раз кувыркались.
Он мне Анжеликины координаты и сдал. Не столь уж и крутой дядечка, хоть и на
«мерсе»… Торгаш среднего пошиба. Не станет он на меня «крышу» спускать из-за
таких пустяков, расстались вполне полюбовно, я ему пулеметом в брюхо не тыкал.
Он сам малость трясется, как бы не всплыли пикантные подробности… Договорились,
что он сдает Анжелику, а я про него забываю начисто. Даже бокальчик налил на
прощанье.
– Слушай, Филип…
– Игорь. Забыли?
– Филип Марлоу, имею в виду… Объясни ты мне толком –
чего, собственно, добиваешься? Выйти на хозяина фирмы? Так он, могу тебя
порадовать, в психушке. Честное офицерское. На клиентов? А они-то тут при чем?
Не похоже, чтобы твою кузину на эту веселую работенку заманивали битьем по
почкам или паяльником, уж извини… Чего ты добиваешься?
Он помолчал, чуть смущенно пожал плечами:
– Сам не знаю. Что-то тут не складывается.
– Что? Где?
– С этими тремя убийствами.
Даша уже начинала понемногу шкворчать, как разогретая
сковородка, но старательно сдерживала себя.
– Слушай, умник, – сказала она спокойно. – Я
в эти игры играю дольше тебя. У меня опыт, контора, стукачи… И не надо меня
учить. Все я понимаю, но если еще раз перейдешь дорожку – пеняй на себя. В этом
городке, между прочим, располагается штаб-квартира Сибирского управления внутренних
дел на транспорте. Обнимающего и ваш Томск. Суну в поезд, попрошу группу
сопровождения последить как следует – и покатишь прямым ходом до малой
родины. Так что ты уж лучше собирай вещички и сам возвращайся домой. Еще одного
трупа мне не хватало…
– Откуда ж труп, если девочек режет сексуальный
маньяк? – усмехнулся он.
Даша растерялась на миг, но тут же опомнилась:
– Э нет, давай без демагогии. Девочки – другое дело.
Будешь и дальше приставать к дядькам из «мерседесов», рано или поздно нарвешься
на сердитого, в чужом городе такие игры чреваты сломанными ребрами, а то и чем
похуже, тебе ли не знать… Ну, на чем мы поладили? Сегодня в десять вечера как
раз есть поезд на Томск, я выясняла.
– Уматываю, – глядя в сторону, сказал
Шохин. – Тут и правда глухой тупик. Но эта Анжелика – та еще стервочка,
точно вам говорю.
– Проверим, – сказала Даша. – Значит, она
дома сейчас?
– Ага. Только не впускает. Прокатила на матах.
– Ладно, давай координаты дядечки с «мерседесом» –
и будем прощаться без слез и объятий…
Он вздохнул, отдал Даше вынутую из блокнота карточку с
записями, неловко кивнул и вылез из машины. Тут же распахнулась дверца «Волги»,
бдительно высунулся опер – но Даша успокоила его жестом. Прочитала записанное
на карточке, хмыкнула:
