На щеках блондинки выступили алые пятна, она совершенно
другим голосом сказала:
– Я вас прошу…
– Нет бы с этого и начать, – сказала Даша. – А
то – фирмы, адвокаты… Ляльку у Усачева купили?
Надежда с обреченным видом кивнула:
– Поймите…
– Да понимаю, – сказала Даша. – Я же сказала
– не надо драм. Вы все равно не мои охотничьи угодья, я обычно охочусь в других
местах… Но коли уж так вышло, что перед вашим домом убили человека, вышедшего
из соседней с вашей квартиры… Вы знали Ольминскую?
– Только по телевизору видела. Однажды вроде бы
встретила в подъезде, но я тогда опаздывала, летела со всех ног, мельком
отметила, что она похожа на Ольминскую, но не разглядывала. Я и представления
не имела, что она бывала у соседа…
– А с соседом у вас какие отношения?
– Никаких. Несколько раз сталкивались на площадке. Даже
фамилию не знала.
– Как по-вашему, может Анжела врать насчет загадочного
незнакомца, которого видела в подъезде? Вы ведь прекрасно понимаете, о чем я,
не могла она вам не рассказать…
– Рассказывала, конечно…
– Ну, и что вы думаете? Подруги как-никак, вы ее должны
были немного изучить…
– По-моему, она ни капельки не врала, – чуть
подумав, уверенно сказала Надежда. – Она не фантазерка. Анжи места себе не
находит, ей по-настоящему страшно…
– Что-то она вполне веселенькая…
– Потому что поддала, – грустно усмехнулась
Надежда. – С ней всегда так, завидую, честное слово: стоит опростать пару
бокалов – и напрочь отлетели все печали… А трезвая места себе не находила,
правда. Я не могу ошибиться, ей страшно по-настоящему. Вчера разревелась, ее
трясло, еле удалось успокоить… Вы не сняли охрану?
– Нет пока, – сказала Даша. – Вот видите,
вполне нормально поговорили, зачем же было хамить? Хорошо. Посидите в кухне,
пока я с ней поболтаю. И все забудем…
Она вышла, села на диван почти вплотную к юной гейше,
выдержала паузу и сказала:
– Ну что, Анжелика Валентиновна, интересный вы человек,
право…
– Конечно, – соплячка смотрела вызывающе. –
Слушайте, не надо читать мораль. Вы живете так, а я – этак. Все относительно.
Вы бы лучше этого маньяка ловили, как-никак на деньги налогоплательщиков
существуете…
– Ну, ты еще не налогоплательщик, радость моя, –
сказала Даша хмуро. – А маньяк… Насчет него ты ни капельки не соврала?
– Да зачем мне? Можно подумать, так и мечтала привлечь
к себе внимание… Да мне теперь на площадку выйти страшно!
– Предположим, – сказала Даша. – Ты Риту
Шохину знала?
– Кого?
– Маргариту Шохину. Ты вообще-то газетки почитываешь?
Знаешь, что убитых было три?
– Читала в «Обозревателе». Шохина – это которая?
– Вторая. С косой.
– А… Была фотография. Симпатичная.
– Так ты ее не знала?
– Откуда?
– Она, между прочим, тоже из вашей фирмочки.
– Что, правда? – пьяноватые глазенки таращились
так невинно, что Даша поневоле девчонке верила. – Не знала я никакой Риты
Шохиной, честное слово. Думаете, у нас планерки собирают? Профсоюзные собрания
с премией за перевыполнение итогов года? Ничего похожего. Никто никого не
знает. Если уж вы раскопали насчет фирмы, должны бы знать… Видела я пару раз
других девчонок, в…
– В «костюмерной»?
– Ага. Только общаться, а тем более знакомиться нам не
рекомендуется. Категорически.
Даша билась с ней еще с четверть часа. И вынуждена была
признать: практически все, что говорила девчонка, весьма и весьма походило на
правду. Усачева Анжелика и в глаза не видела, а из всего персонала знала лишь
вербовщика, некогда сманившего ее на «курсы фотомоделей» (впрочем, шустрая
современная девочка моментально разобралась, что к чему, и о вербовщике
вспоминала без малейшей неприязни, наоборот), «костюмершу» и двух шоферов,
возивших к клиентам. Конечно, многого она определенно не договаривала,
замыкалась, как улитка в раковине, едва речь заходила об именах, адресах и
словесных портретах. Запугали, надо полагать, изрядно, как в таких заведениях,
независимо от разряда, и принято. Даша не раз, допрашивая эскортниц,
сталкивалась с таким именно поведением, сложился уже стереотип… Разве что
держалась юная Анжи гораздо увереннее и наглее, чем шлюшка «массового разлива»
– должно быть, не без влияния работодателей, заверявших, что их заведение на
голову превосходит все прочие.
Правда, от знакомства с Шохиной (да и с владельцем того
«мерседеса») открещивалась усиленно.
А нажать на нее как следует Даша, конечно, могла, но не
хотела – потому что не видела перспективы. В конце концов она занималась не
фирмой Усачева, в ее задачу не входило полное и окончательное разоблачение
обаятельного доктора (который к тому же все еще не годился для очных ставок).
– Послушайте… – почти прошептала вдруг
Анжелика. – И первая, вы говорите, тоже? Что, если он режет наших?
– Очень даже возможно, – сказала Даша. –
Может даже оказаться, что насчет Ольминской он немного напутал. Перепутал ее с
тобой отчего-то…
Она видела, что девчонку, несмотря на выпитое, охватил
неподдельный страх – но не собиралась утирать носик и нежно утешать.
– Вот и думай, – сказала Даша. – Если ты мне
что-то наврала, посадить тебя за это не посадят, а вот с другой стороны можешь
огрести кучу неприятностей… И попасть в газетки, которые ты уже никогда не
прочитаешь… – она встала и сделала ручкой. – Пока, Анжи. Придумаешь
что-нибудь умное – позвони…
Выйдя из квартиры, она постояла, прислушиваясь, – судя
по всему, меж подругами разгорался скандальчик. Ухмыльнувшись, Даша достала
перочинный ножичек и немного повозилась с телефонным проводом, приведя его в
негодность так, чтобы при беглом осмотре снаружи нельзя было заметить –
пригодилась служба в частях связи…
Плюхнувшись на сиденье рядом с сержантом, выдохнула:
– Федя, делай ноги! Отъезжай вон туда…
Ждать пришлось не так уж долго – минут через десять из подъезда
вылетела Анжелика, в приметной ярко-красной куртке и песцовой шапке. Огляделась
и, не усмотрев маньяка, кинулась к светофору. Перебежала на другую сторону
улицы, порылась в кармане и отчаянно замахала проносившимся машинам зеленой
длинной бумажкой – из тех, что делают за океаном, украшая портретами
президентов. Почти сразу же к тротуару прижалась вишневая «девятка» – водитель
определенно не был дальтоником.
