Числилась в устных летописях и душераздирающая история о
пьяном японце. Сын Страны восходящего солнца, попавший в закрытый город с
делегацией настрого проверенных коммунистов, вдруг обнаружил мелкобуржуазные
оппортунистические наклонности – проще говоря, вульгарно запил в обкомовском
буфете, а дойдя до кондиции, преспокойно прошел мимо ничего не подозревавшего
постового у входа и растворился в Шантарске, уже тогда миллионном. Поскольку
по-русски он знал ровным счетом два слова, «водка» и «Ленин», существовала
нешуточная опасность, что он будет принят за обыкновенного сибирского инородца
и в таковом качестве прибит шпаной либо терроризирован суровыми сержантами из
вытрезвителя. Тогда-то по всем милицейским волнам и пронесся лесным пожаром
исторический приказ: «Вылавливать всех косоглазых! Обращаться вежливо, свозить
для проверки!» Городские вытрезвители получили строжайший приказ: с любым, кто
хоть мало-мальски смахивает на косоглазого азиата, обращаться так бережно,
словно он – японский император.
Милиция, ни черта не понимая, приказ исправно выполняла. В
актовом зале на Черского маялись казахские студенты, хакасский доцент,
безнадежно опоздавший на областную конференцию археологов, табунок тохарских
плотников-шабашников, знатный эвенкийский оленевод (разумевший по-русски не
больше канувшего в безвестность японца) и вдребезину пьяный представитель
экзотической народности кето, с восточным фатализмом блевавший прямо на паркет
и изумлявшийся, отчего ему за это не бьют морду, а лишь тоскливо таращатся и
гадают вслух, японец это или нет. Бледный, как полотно, секретарь обкома по
идеологии время от времени пытался сортировать улов, осознавая, к ужасу своему,
что и сам толком не помнит, как выглядел японец, – а по пятам за ним ходил
унылый полковник КГБ и ныл, что это, несомненно, происки классового врага и
японец был на самом деле замаскированным шпионом, ворующим сейчас на номерном
заводе ракету средней дальности…
Японец исчез в десять утра, а город трясло до шести вечера –
пока положение, как это частенько случается, не спас бдительный сержант.
Проезжая на своем «луноходе» по центральному рынку, он обратил внимание на
потасканного бича, менявшего на литр водки чересчур уж роскошный пиджачок. Бича
сцапали, молниеносно провели расследование – и уже через полчаса сержант с
напарником бережно грузили в машину бесчувственного японца, обнаруженного на
окраине Шантарска, в районе, именуемом «бичградом». Неведомыми путями заморский
гость прибился к отбросам общества, телепатически угадав в них родственные
души. Отбросы (все это время, как выяснилось, принимавшие собутыльника за
подгулявшего хакасского интеллигента) обращались с новым другом вполне
доброжелательно, языковый барьер их ничуть не смутил – вот только, как водится,
они моментально пропили часы и плейер косоглазого, а потом покусились на
пиджак…
Бывало всякое. Однако переданное от имени генерала Трофимова
распоряжение изумило даже привыкших ко всему орлов из ППС и дежурного батальона
ГАИ. Всем находящимся на дежурстве сотрудникам милиции категорически
предписывалось немедленно доводить до сведения самого высокого начальства любое
заявление о пропаже или краже домашней собаки…
Естественно, никто и не подозревал, что это вступила в
действие операция «Полнолуние». Что штаб в лице ближайших Дашиных сподвижников
с помощью десятка приданных оперов моментально проверяет любые сигналы, пытаясь
установить, не подыскивают ли сатанисты очередную жертву в лице брата нашего
меньшого. Что специальные группы со второй половины дня томятся в полной
готовности, за всеми выявленными поклонниками нечистого установлена слежка, а
на всех городских кладбищах ближе к вечеру появились прекрасно замаскированные
под ищущих уединения алкашей опытные «тихари».
Сама Даша часов до пяти вечера пребывала в своем кабинете.
Она и не представляла, сколько, оказывается, каждый день пропадает в Шантарске
породистых собак – сообщения шли косяком, лавиной: то поднимала шум
бабушка, утратившая вдруг любимую болонку, то обнаруживалось, что в Киржаче
неизвестные злоумышленники увели оставленного хозяином у магазина кавказского
овчара размером с теленка.
Определенно, по городу вскоре должна была пройти волна
похвал четкой и высокопрофессиональной работе милиции: как правило, возле
осиротевшего хозяина, метавшегося с поводком и призывавшего криками утраченного
любимца, чуть ли не моментально вырастали предупредительные люди в форме и живо
интересовались подробностями, обещая всяческое содействие. Многие прямо-таки умилялись,
не подозревая о потаенных пружинах происходящего…
В половине четвертого прошло крайне интересное сообщение.
Возле девятиэтажки на Щорса исчез годовалый миттельшнауцер, неосмотрительно
отпущенный хозяйкой побегать в одиночестве. Игравшие во дворе дети рассказали,
что собаку утащил в машину «дядька со шрамом на роже». Машина, по их описаниям,
была с двумя дверками, синего цвета.
Через три минуты в рамках стандартной операции «Гарпун» все
патрули получили ориентировку на синюю «восьмерку» Паленого. Еще через четверть
часа она была обнаружена на проспекте Авиаторов, прижата к тротуару двумя
машинами и тщательно обыскана под предлогом поиска оружия и наркотиков согласно
очередному месячнику борьбы и известному указу Президента. Однако собаки в
машине не оказалось – как и какого-либо другого компромата. Паленый, переживший
обыск философски, был с подобающими извинениями отпущен. Странное дело, но на
сей раз он не закатил истерики и никого не обвинял в преследовании
демократических журналистов – должно быть, ничегошеньки не заподозрил. Или
(если покражу устроил все-таки он) прекрасно знал, что никакого компромата не
найти… За четверть часа можно было сто раз передать украденного песика кому-то
еще.
В шестом часу Даша вернулась «домой» – то бишь на конспиративную
квартиру. Отыскала в окрестностях работающий телефон-автомат и позвонила
Хрумкиной. Та, голоском крайне экзальтированным и интригующим, заверила, что
все идет согласно утвержденным высшей силой планам и другу Дашеньке надлежит
преспокойно сидеть дома, приводя себя в должное состояние души с выходом в
соответствующий астрал Черного Круга. Когда будет пора, за ней приедут. Даша
пообещала, что немедленно начнет выходить в астрал, вернулась в квартиру и
стала собираться.
С одеждой проблем не было – как и в первый визит в
«Бульварный листок», следовало придать туалету максимум вульгарности и
обнажиться, насколько удастся. Все равно, сердце чуяло, без стриптиза опять не
обойдется. А вот с оружием проблема как раз возникает. В последнее время к
Ватагину поступила масса материалов, которыми он честно и незамедлительно
делился с Дашей, – сообщения о нравах и привычках разнообразнейших
сатанистов, резвившихся на просторах Родины чудесной… Добрая половина из них,
оказав должные почести «невесте луны», или «королеве шабаша», тут же пускала
таковую по кругу – а Даше как-то не хотелось служить станком для
эротическо-чернокнижных упражнений. Тут не поможет и знание боевых рукопашных
искусств – дадут сзади по голове, прежде чем успеет включить одноразовую рацию,
и грусти потом… Воловиков предлагал снабдить ее каким-нибудь достаточно
мотивированным оружием из того, что может оказаться в руках наплевательски
относящегося к законам гражданина, – скажем, кустарной малокалиберкой из
тех, что клепали на «Шантармаше», или почтенного возраста наганом.
