Дойдя до этого места, Даша встрепенулась и отдала короткий
приказ. Измученных сатанистов быстренько прогнали по второму кругу – и каждый
подтвердил, что видывал на шабашах и Житенева, и Мастера, но всегда поодиночке,
а вот вместе их не видел никто. Не все знали Житенева по фамилии, но многие
давали с ходу узнаваемый словесный портрет.
В таком положении лучше пересолить, чем недосолить. Даша
моментально отправила машину на поиски Житенева, а потом велела доставить к ней
Пожидаева, которого давно уже решила приберечь на десерт.
Он вошел так, словно за столом вместо Даши громоздилась
знаменитая железная Дева, даже сделал попытку попятиться в дверях, но конвоир
сурово уперся кулаком в спину, и любитель кокаина обреченно проплелся пять
шагов, опустился на стул, как мешок.
Особенным злопамятством Даша не страдала, но от его пинков
бока до сих пор побаливали – а потому в ее глазах не было и тени дружелюбия,
наоборот, созерцала поверженного со злорадным удовольствием. Она сухо и быстро
задала все формальные вопросы насчет фамилии-имени-отчества, местожительства и
профессии, отложила авторучку, закурила и уставилась на клиента изучающим
взглядом голодного удава. Судя по его физиономии, он прекрасно понимал свое
сходство с аппетитной птичкой. Но сам открыть рот без приказа побаивался.
– Ну что, сукин кот? – дружелюбно спросила
Даша. – Похоже, кому-то из нас пора на нары? И чует мое сердечко, что это
никак не я…
– Да я…
– Головка от фуя, – сказала Даша. – У меня
ребра все еще ноют, тварь такая… В подвал тебя, что ли, сводить? Там
архитектура интересная, есть пятый угол, только вот искать его придется долго и
старательно… Ты глаза-то не закатывай, Кирилл Иваныч, поздно под дурачка
косить, врачи уж уехали давно.
– Адвоката…
– Есть у нас адвокат, – сказала Даша. – Не
помню только, в какой камере, но если тебе так нужно, могу уточнить… Ты пузырек
с кокаином успел выкинуть, но пальчики на стекле четко пропечатались…
– Не мои. Я его увидел на столе, взял и посмотрел для
интереса, повертел, назад поставил…
– Но ты же, родной, был в кумаре, когда повязали…
– А что, пока я сидел, статью за употребление опять
вернули в кодекс?
– Что-то ты, голубь, пока речь идет о порошочке, вполне
уверенно держишься… Значит, дома у тебя ничего не запрятано, а? Бесполезно и
обыск делать, ишь, приободрился, улыбочка проявляется… У кого покупаешь
деликатес?
– Да про что вы?
– Ну, как хочешь, – сказала Даша. – Мне самой
интересно побыстрее перейти от порошочка к известному инциденту… Ну, и зачем ты
меня пинал, сволочь?
– Разочек…
– Два. Уж мне-то лучше знать.
– Да я себя не помнил…
– Ты историю криминалистики знаешь?
– Не сподобился, – буркнул он.
– А я, знаешь ли, изучаю в свободнее время, –
сказала Даша. – У каждого свое хобби. Так вот, только в Австро-Венгерской
империи смягчающим обстоятельством служило патологическое опьянение – и то
исключительно для мелкого хулиганства, того, что у нас идет под первым пунктом
двести шестой. А у нас опьянение, тем более наркотическое, что характерно, не
облегчает, а усугубляет.
– И все равно…
– Все равно хороший адвокат отмажет? Ты это имеешь в
виду?
Пожидаев состроил робко-многозначительную мину, наглядно
свидетельствовавшую, что именно это он и имеет в виду.
– Ну-ка, порепетируем, – сказала Даша довольно
мирно. – Изложи основания. Представь, что я прокурор и представляю тебя
присяжным как отпетого циника, злостно испинавшего капитана милиции… Ну,
смелее, бить не буду, хоть руки и чешутся, скажу тебе откровенно…
– Вы же не предъявляли удостоверения, были без формы,
тут и совершенно трезвый человек может ошибиться. А я ведь был в нешуточном
кумаре… иначе рука бы не поднялась на такую женщину…
– Ах, я вся таю от ваших комплиментов… У тебя рука и не
поднялась. Нога поднялась.
– Я же говорю, вы ничего не предъявили…
– А ты все подробности того сабантуйчика
помнишь? – деловым тоном спросила Даша.
– Ну, не все…
– А помнишь, что ты мне вякнул? – нехорошо
прищурилась Даша. – Чтобы капитан Шевчук не валяла дурочку и не
отпиралась. За точность цитаты не ручаюсь, но и фамилию, и звание ты совершенно
правильно произнес… Что, и после этого будешь звиздеть, что принимал меня за
шансоньетку?
– Свидетелей бы еще найти…
Он замолк и смотрел выжидательно.
– Угадал, паршивец, – сказала Даша. – Не было
у меня при себе микрофона, и не могу я предъявить голосок… Но дать показания в
суде могу и, заверяю, с превеликой охотой выступлю… А дело гнилое. Вы же не
могли знать, что вокруг дачи засели опера, вы не осуществили свое преступное намерение
по независящим от вас обстоятельствам – кодекс это именно так формулирует.
– И все равно… – сопротивлялся он не особенно
упорно, все время обрывал фразы, словно оставлял лазейку для капитуляции и
старался не особенно сердить Дашу.
– Конечно, – сказала Даша. – Адвокат может и
вытащить. Но ты же на свете живешь достаточно долго, и ты у нас вовсе не
затурканный бюджетник – новорусский строитель капитализма. И представляешь
примерно, на что способен мстительный мент. Особенно в тех ситуациях, когда можно
обойтись без вопиющего нарушения законности. У тебя три магазинчика, так? И
имеешь долю в агентстве «Арго», в торговлишке квартирами и прочей мелкой
недвижимостью… Как по-твоему, если долго и вдумчиво рассматривать твои бизнеса
в электронный микроскоп, а потом, как только адвокат тебя отмажет, установить
нежнейшую опеку – вскроется что-нибудь подсудное? Сердце мне вешует, что
вскроется. И даже если тебя опять отмажут – кому нужен деловой партнер, за
которым по пятам ходит уголовка и персонально Рыжая? В наших-то условиях? Я
тебя не буду уничтожать. Во всем, что касается бизнеса, ты у меня станешь сущим
ангелом – а они-то в суровых условиях России вымирают побыстрее, чем мамонты.
– Ну хотите, я на колени встану? Или вместо тех шмоток,
что на вас порвали, настоящее карденовское платье добуду? Чем хотите клянусь,
был накумаренный, как мешок конопли. Или хотите – за каждый тот пинок по три
плюхи?
– Я вообще-то женщина незлопамятная, – сказала
Даша. – И будь все чуточку иначе, зашвырнула бы на пятнадцать суток, да и
забыла о тебе начисто… Только игра идет крутая. И коли уж ты имел несчастье
подставиться с исторической фразочкой насчет «капитана Шевчук», я с тебя не
слезу, пока не расколешься. Сам должен понимать. В общем, либо ты начнешь
чирикать, либо начнется кадриль… да нет, насчет подвала я пошутила. Пойдешь
куковать в камеру, только и дел. А я начну просеивать вчерашний улов и
непременно в конце концов найду золотую рыбку, которая мне выложит то же самое,
только послабление за это достанется не тебе, а ей… Смекаешь?
