Когда они вылезли из «Москвича», ветер радостно ударил в
лицо. Даша затянула «молнию» до горла, поежилась – все же следовало надеть
пуховик.
Огляделась, пытаясь с маху угадать окружающий пейзаж. Пейзаж
был донельзя привычный для Шантарска и довольно унылый – огромный квадрат,
образованный шеренгами девятиэтажных и двенадцатиэтажных домов (последних –
поменьше). Внутри – темное здание, по виду напоминающее школу, изрядное
количество гаражей, образовавших несложный лабиринт. И еще остается изрядно
пустого пространства. Район не самый престижный, далеко не центр, но все же при
обменах и продаже квартир котируется неплохо.
Оцепление, надо сказать, поставили на совесть – человек
десять образовали полукруг, где воображаемым диаметром служила стена гаражей,
ряд однотипных дверей с зиявшим почти посередине темным проходом. Слева, возле
девятиэтажки, теснилось с десяток машин – у большинства горят фары, почти все в
боевой милицейской раскраске, с мигалками и матюгальниками. В лучах фар то и
дело мелькали деловито суетившиеся фигуры, главным образом обмундированные.
Ослепляя дальним светом, во двор свернули еще машины. В той же стороне Даша
расслышала энергичное хаканье и повизгивание собаки.
– За Толькой заезжать приказа не было? – спросила
Даша, не оборачиваясь.
– Ага. Нам-то по дороге, если за тобой…
– Ну, пошли, – сказала она, как всегда в таких
случаях ощущая нечто вроде легкого головокружения.
И первой направилась к ведущему в глубь гаражного лабиринта
проходу, где скользили, скрещиваясь, лучи сильных фонарей и мелькнула генеральская
папаха. Милиционер дернулся было в ее сторону, но Даша с разлету прошла мимо,
небрежно задев плечом, он, должно быть, сообразил, что почем, и препятствовать
не пытался.
Сзади, еще громче, повизгивала собака – уже довольно
жалобно.
«Ничего у нее не вышло», – мельком отметила Даша. И,
замедлив шаг, приблизилась к небольшой группе людей, стоявших молча у входа в
лабиринт. А там и вовсе встала выжидательно. Любой, кто носит какие бы то ни
было погоны, прекрасно знает, что не стоит без нужды лезть на глаза отцам-командирам
– в особенности в такой ситуации.
То еще созвездие, констатировала она, чуточку сутулясь под
пронизывающим ветром. Генерал Трофимов, второй человек в областном УВД, генерал
Дронов, «номер первый» УВД Шантарска, полковник Шмагин, тоже чин немалый,
непосредственный Дашин начальник подполковник Воловиков, а там и прокурор
города, и чин из областной прокуратуры, и чин из управления общественной
безопасности, и еще чин, и еще… Короче, мечта террориста. Либо процитированный
страницами закрытый телефонный справочник.
Ее подчиненные остановились на пару шагов подальше,
побуждаемые той же старой солдатской мудростью. Незнакомые в штатском, числом
целых три, целеустремленно прошагали мимо Даши и скрылись за поворотом –
там, похоже, и пребывал труп, из-за поворота вырывались лучики фонарей, кто-то
громко распоряжался. Потом из-за спины Даши вынырнул еще один незнакомый в
форме, подошел к генералам и громко доложил, что собака след не берет. Один из
генералов вполголоса прокомментировал донесение матом, второй промолчал. Зато
полковник Шмагин довольно громко поинтересовался у Воловикова:
– Ну, где там ваш спец по маньякам?
«Господи, – тоскливо подумала Даша. – Уже «спец по
маньякам». Хоть вешайся…»
И шагнула вперед, пред ясны очи милицейско-прокурорского истеблишмента.
Шмагин, явственно вздохнув с облегчением, тут же просунулся
к Трофимову и зашептал на ухо. Трофимов, такое впечатление, столь же
обрадованно развернулся к ней. Даша подошла еще ближе:
– Товарищ генерал-лейтенант, капитан Шевчук…
Как оно в жизни и бывает, обоих генералов она видывала раз в
год – ну, и они ее, естественно, не чаще. Трофимов, правда, вручал ей часы за
доктора-маньяка два месяца назад, но мог и забыть физиогномию, ибо орлы летают
в поднебесье.
Даша расслышала торопливое бормотанье Шмагина, из коего
явствовало, что капитан Шевчук – ценнейший кадр, суперстар и надежда розыска,
достойно пронесшая к тому же знамя российской милиции по улицам Парижа.
Трофимов хмуро покачал папахой и спросил:
– Сколько у вас дел в работе?
– Мизер, – сказала Даша. – Семь.
– Они только что взяли группу Дударева, –
торопливо напомнил Шмагин.
– Сможете передать дела другим в кратчайшие сроки?
Господи ты боже мой, да нет для сыскаря занятия приятнее и
легче, чем спихнуть другим излишки производства… Вслух этого Даша, конечно, не
сказала, просто выразительно кивнула.
– Лады, – сказал генерал. – Виктор Палыч, вы
там сами распишите, что и кому. Пусть у нее заберут все дела. – И вновь
угрюмо уставился на Дашу. – А вы – беритесь за этого… – он все же
проглотил матерное слово. – И чтобы дни и ночи, как в песне. Любое
содействие и так далее… Воловиков где? Ага. Слышали? Это уже серия, газетки
завтра же раскрутятся… Приступайте.
– Есть, – сказала Даша, потому что ничего другого
в такой ситуации не скажешь, а молча уходить, выслушав распоряжения начальства,
как-то не принято. Обернулась, махнула своим и направилась меж гаражей.
Воловиков догнал ее почти сразу же.
– А у Скрябина не будет горестных мыслей, что я ему
некорректно подставила ножку? – ухмыльнувшись, спросила она.
– Скрябин, такое впечатление, рад-радешенек, –
пожал плечами любимый шеф. – Потому что за три дня и на миллиметр не
продвинулся.
– Точно серия? Я ж в первый раз особо не вникала…
– Один в один.
Даша молча вздохнула.
Сначала показалось, что в тесноватом проходе – едва-едва
разъехаться двум «Жигулям» – очень много людей, но вскоре Даша, неосознанно их
сосчитав зачем-то, обнаружила, что живых здесь всего шестеро. Один еще щелкал
фотоаппаратом, второй стоял на коленях возле трупа и что-то делал, двое стояли
просто так, а двое светили сильными фонарями. Скрябин был здесь единственным,
кого Даша знала. В ярком свете на его лице читалась прямо-таки неприличная
радость, но упрекать сослуживца у Даши не лежало сердце. Такая уж игра – как кому
повезет… Она и сама в схожих ситуациях цвела и благоухала.
Человек с фотоаппаратом упаковал свой агрегат в чехол и
обернулся:
– Все, я кончил. Во всех ракурсах.
– Посветите, – сказала Даша, потому что оба отвели
было лучи.
В голове у нее моментально стали накапливаться привычные
штампы: «Протокол первичного осмотра места происшествия… труп лежит на спине…»
– Слава, – сказала она, не отводя взгляда.
