Дача у Дибича действительно была средненькая – не особняк. Старенький подгнивший дом на четыре комнатки. Но близко от Москвы, десять соток. Дорога, вода, электричество – все на месте. У соседей – телефон. Много зелени, мало грядок. Яблони в цвету. Благодать!
За домом на небольшой лужайке стояла самодельная кирпичная печь, в которой вовсю горел огонь. Рядом на большом столе, сбитом из толстых досок и служившем, очевидно, в обычное время верстаком, были демонстративно разложены посуда и продукты. Дибич встал за верстак, как за прилавок, и позвал Савенкова:
– Оценивай, Игорек. Критикуй, если сможешь. Все по твоему списку и все точно до мелочей. Не умеем плохо работать!
– Да, – согласился Игорь, – на первый взгляд все в порядке. Будет знатный плов.
– Ишь ты, – немного театрально обиделся Дибич. – Ты слухай, Павленко. «На первый взгляд.» Какие мы недоверчивые. А ты смотри на второй взгляд, на третий. Казан, смотри, с толстыми стенками и на пять литров. Такой ты просил?
– Такой, такой…
– Нет, ты, Сова, дальше смотри: рис тоненький, длинненький, беленький. С утра вымыт и в воде замочен. Нормально?
– Все нормально…
– Дальше смотри, – не унимался Дибич. – Баранина. Да я на рынок за ней ездил. Видишь, вырезка да ребрышки. Не шея и не задница баранья. Порядок?
– Да, все в порядке…
– Тут вот лучок, чесночок, морковочка… Тебе подмастерье нужен? Ты обычно с Галюнчиком своим работаешь, а сейчас – осиротел. Так я готов к тебе в поварята.
Тем временем Савенков засучил рукава, поставил казан на огонь и вылил туда стакан масла.
– Масло раскалиться должно, а мы давайте пока с бараниной работать. Ее на три части надо: отдельно сало, отдельно кости, и то, что в плове будет – мясо и ребрышки мясные. Это все некрупно, со спичечный коробок…
Дибич переглянулся с Павленко и начал серьезно, не то ироническим, не то философским тоном:
– Ты погляди на него, Павлик. Он ведь, как бог, у плиты стоит. Ой, как же его жинке повезло! И главное, она того не скрывает. Так на него постоянно влюбленными очами и зыркает. И ему с ней повезло. Гарна дивчина!..
– Да, – грустно улыбнулся Павленко, – семейная идиллия. Мне пример с него надо брать… Передовик семейной жизни.
– И заметь, Павленко, – продолжал тем же тоном Дибич, – он и в труде не из последних. Так тихо-тихо, а полковника раньше меня получил. А полковников у них зря не давали.
– И у вас зря не дают.
– И у нас дают достойным, – удовлетворенно согласился Дибич. – Так вот, дорогой Павленко, этот достойнейший из поваров перед уходом на пенсию руководил аналитическим подразделением в сто десять человек, только офицеров – восемьдесят… А как он «Сову» раскрутил? Есть у него организаторские способности и талант сыщика…
– Ты, Дибич, всегда лентяем был, – вяло откликнулся Савенков, колдуя над мясом. – Ты бы вместо трепа морковку порезал как можно мельче и лук – полукольцами. Но главное в плове вот это.
Игорь вытер руки. Потом вынул из кейса и поставил на стол маленькую банку.
– Здесь пряности, здесь барбарис, зира, красный перец, шафран… Да что вам говорить – все равно забудете. Так что вы уж на подсобных работах активность проявляйте, на морковке… Пилите, Дибич, пилите.
Когда приехал Рогов, Дибич прежде всего представил ему Павленко:
– Вот он наш герой!.. Жертва, вернее… Нормальный мужик, но кобель. Доигрался! Правда, это неподсудно по нашему уголовному кодексу. А его у жены – свой кодекс… Спокойно, шучу! Все строго между нами. Возьмем «Телебанов», и продолжай себе… Давайте все в беседку, и докладывай, Вадим.
– По факту убийства Ефима Белкина устанавливаем связи, ведем поиск возможных свидетелей, шерстим по его записным книжкам…
– И все впустую?
– Да, зацепок нет.
– И правильно! Они потому его и убрали, что уверены – все чисто. Случайная связь! Они его завербовали и хорошо платили, чтоб не трепался. А потом убрали, когда стал опасен.
– Да, в последнее время у него появились свободные деньги.
– Они ему премию за Павленко выдали… Вот они твои денежки, Сергей!.. Дальше, Вадим.
– Фоторобот человека, ожидавшего Белкина ничего не дал.
– Понятно! – вставил Савенков. – Очки, шляпа, усы, родинка, мешковатый плащ, и больше никто ничего не заметил. Надо попробовать Артиста вызвать на фоторобот. Это примерно облик его Николая Николаевича.
– Так, но только этот тип мог пять усов иметь и разные родинки… Я в оптике контактные линзы видел, без диоптрий и разного цвета. Утром у тебя глаза голубые, вечером – красные… Продолжай, Вадим.
– Одним словом, обычными методами мы не продвинемся. Зависнет дело. Вчера я работал с бригадой технарей у вас, Сергей Сергеевич. Извините, что услуга платная, вот счет.
– Знаю, знаю, Вадим. Нет проблем. Я ведь так понимаю, что я по делу пока не прохожу.
– Да, в официальных документах вы не упоминаетесь… Так вот, обнаружено семь закладок, семь жучков. Шесть демонстративно ликвидировали. Одна осталась у вас на столе. Мы ее «не нашли»… Деревянный такой брусок с палец. Теперь он в металлической шкатулке лежит, в заземленной. Крышку открыли – он фонит, как раньше, закрыли – любые переговоры ведите. Все чисто, все проверено.
– Значит, имеются планы их опять подловить.
– Оставлена такая возможность. В крайнем случае, будем аккуратно доводить до них нужную нам информацию. Перед тем как снять последний, шестой, жучок, я громко сказал примерно следующее: «Для тех, кто нас слушает. Вы работаете на преступную группировку. Хотите помочь закону? Позвоните мне, Вадиму». И дал номер нашего хитрого телефона.
– Хитрого?
– Его невозможно проверить… А сидят на номере хорошие ребята, психологи, вербовщики… И не зря мы на этот номер надеялись.
– Не томи! – буквально прокричал Дибич. – Был-таки звонок?
– Был!.. Сегодня утром. Из автомата. Из Химок. Установили, но добраться не успели. Семь минут шел разговор. Я час назад запись слушал. Женщина лет сорока, взволнованная, сомневающаяся, с нормальной логикой, разумная… «А если, говорит, вы – преступная группировка? Я вам не верю»… Проще всего было пригласить ее на Петровку. Но парень, что с ней разговаривал, просто умница. Спокойно говорил, без нажима… Главное – не спугнуть. Договорились с этой женщиной, что она будет звонить в понедельник в одиннадцать. Она так и сказала: «В понедельник я в вечернюю смену, давайте в одиннадцать».
– Ну, Павленко, здорово. – Дибич потирал руки и улыбался в пышные усы. – Здорово тебя, брат, посменно слушали. И вечером и ночью.
– Не надо на раны сыпать. Я осознал. Исправлюсь!.. Но вы как-то несерьезно! Будто мелкого шантажиста ловите. Вы вора ищите и убийц… А я исправлюсь. Да и не смогу я больше! Мне в самый важный момент стаи жучков будут мерещиться.
