Евгения улыбнулась – ей нравились эти ребята.
Лихо! Отдай им три миллиона, и никаких гвоздей… Счет сообщим вечером… Перевести завтра утром… Если послезавтра деньги не будут у нас – то мы направим во все заинтересованные органы…
Молодцы, действительно молодцы!.. Мне бы таких.
Елагина была спокойна. Она была уверена в себе: выходила и из более сложных положений и, как правило, всегда без большого убытка. А иногда и с прибылью… И эту задачку решим.
Ее размышления прервал телефонный звонок:
– Вы Елагина?
– Да.
– Вы получили сегодня пакет?
– Да.
– Будете записывать номер счета, или вы решили воевать?
– Воевать? Что вы! Я дружить с вами хочу.
– Дружить будем после выполнения наших условий.
– А я уверена, что мы начнем дружить значительно раньше. И обе стороны будут довольны таким поворотом событий… Диктуйте номер счета.
После того как был записан номер счета и данные о банке, собеседник попросил все повторить и мгновенно повесил трубку. Елагина опять улыбнулась. Нормально ребята работают. Наверняка звонок из автомата, и они уже в километре от этого места. И отпечатков на трубке нет, и голос изменен и похоже, какая-то хитрая накладка на трубку, неестественный очень был голос. Молодцы!
Но и мы не только лыком шиты. Никуда они не денутся!
Елагина нажала кнопку и обратилась к появившейся через десять секунд секретарше:
– Мариночка, подготовьте и направьте в Будапешт Фомичевой факс следующего содержания: «Дорогая Зоя Сергеевна! Прошу срочно, не позднее завтрашнего утра, перевести на указанный ниже счет пятьсот тысяч долларов». Возьмите, Марина, номер счета, и сейчас я вам дам подпись. – Елагина выписала из своего еженедельника группу шестизначных цифр, сложила их, перепроверила. – И подпись: Елагина, один, три, восемь, шесть, шесть, два, девять, три. Все, Марина, прошу срочно. Да, вставьте фразу, что я жду ее отчета завтра до десяти утра по Москве.
Последние слова Елагина произнесла твердым, уверенным голосом. Теперь у нее был план действий. Она знала, что делать. Она никогда не проигрывала.
* * *
Олег подошел к новенькой металлической двери офиса и выдал условный звонок – два коротких, два длинных. Это придумал Савенков – осторожность не помешает.
Дверь открыла улыбающаяся Варвара. Олег первый раз видел ее такую – без косметики, в джинсах и простенькой футболке. Он не мог удержаться от замечания по этому поводу.
– Ты сегодня очаровательна, Варвара. Я тебе точно говорю – всегда так одевайся. Эти твои платья шикарные, помада, прически – все хорошо, все красиво, но… холодно. Ты вот вспомни: я к тебе раньше как обращался? На «вы»?
– На «вы».
– А сейчас я автоматически перешел на «ты». А знаешь ты, почему это так?
– Не знаю я, почему это так.
– Потому, что раньше в твоих нарядах и макияжах ты мне казалась более старой, солидной, умудренной…
– А сейчас я тебе кажусь менее старой, несолидной и глупой.
– Не так все, – вдруг опешил Олег. – Я другое имел в виду. Ты сейчас молоденькая. Моложе меня. Симпатичная и свойская. Вот!
– Ладно, ладно. Я понимаю и принимаю твой не совсем уклюжий комплимент. – Варвара неожиданно схватила Олега за руку и потащила на кухню. – Смотри. Почти полный порядок. Лезь на стол, будем шторы вешать.
Работая на шатком кухонном столе, Олег продолжал обиженно ворчать:
– Человек с работы пришел. Не накормит, не напоит, а сразу – лезь, вешай… Комплименты ей мои не нравятся. Всем нравятся, а ей не нравятся. «Не совсем уклюжие!» Всем моим девицам – уклюжие, а ей неуклюжие. Ты где слов-то таких набралась, уклюжая ты моя?.. Порядок?
– Хорошо! Спрыгивай. – Варвара протянула ему руку. – Буду кормить работягу. У меня мясо есть холодное, огурчики, чай отличный.
– А Илью ждать не будем? Он обещал быть.
– Так он звонил, – вдруг вспомнила Варвара. – Просил тебе передать, что сегодня не приедет.
– А по делу что он сказал? – с азартом воскликнул Олег. – Информацию давай, Варвара. И дословно.
– Он сказал, – Варя села к столу и закрыла глаза, – сказал, что одного нашел. Тот получил письмо с угрозами и кассеты. Но этот деятель помогать нам не будет. Он – голубой. Они его на этом прихватили, а он не боится и даже доволен. Хотел Илье даже кассету показать… ну, в виде урока… Все!
– Дословно передал?
– Не дословно, но общий смысл точно. Илья, как обычно, сказал, что, когда он служил в Крыму, у него тоже был один знакомый из этой породы, и он их повадки знает. И когда этот… вспомнила, Масловский, начал вокруг Ильи кругами ходить, как кот вокруг сметаны, пришлось убежать…
– С одной стороны, это хорошо, – начал размышлять Крылов. – Значит, что Павленко у них не один. Они работают широко, и мы можем найти тех, кто будет нам помогать. И еще хорошо, что не я на этого голубого вышел… Боюсь я их, Варя.
– Так уж и боишься? Не побьют же они тебя, не съедят.
– Да не так боюсь – брезгую. Я с ними когда разговариваю, мне все время кажется, что он смотрит на меня и хочет меня. Как женщина, а он не женщина. Но и не мужик. Вот ты ответь мне, Варвара, его, голубого, в какую баню можно пускать – в мужскую или в женскую? То-то! – продолжил Олег глубокомысленно после паузы. – И так плохо, и так нельзя. Они вроде как существа среднего пола.
– Реакционер ты, Крылов. Антидемократ. Мы какое общество строим? Где твое уважение прав меньшинств?
– Ты не передергивай, Варвара. Демократия позволяет делать все, что не мешает другим. Вот захочу я воровать – мне что, позволят? Меня посадят, потому что я другим делаю плохо.
– Тебя, Олег, посадят, а ты не воруй.
– Правильно! А если я начну в общественном месте высказываться непечатно?
– Тебя на пятнадцать суток посадят.
– Опять правильно! Не смущай слух сограждан. А если я… вернее, он, голубой, об этом в общественном месте заявит или просто будет себя проявлять жестами, взглядами? Он не меньше, чем от мата, людей смутит. И будут они глазки опускать, в сторонку отходить. Такая же реакция.
– То есть ты, Крылов, предлагаешь всех голубых на пятнадцать суток, сажать.
– Нет, навсегда. Всех их – на Сахалин. Им хорошо друг с другом – пусть там и веселятся.
– Не о том ты думаешь, Крылов… Комплексы у тебя на сексуальной почве. Жениться тебе надо… Красивый парень. Тридцать лет. У меня к этому времени был десятилетний семейный стаж – сыну было девять лет…
– Не так ты, Варвара, начала воспитательную беседу. Ты должна была протереть пенсне и сказать: «Вот я в твои годы…» И вообще, ты накормить меня обещала. Доставай свое мясо.
