Мгновенно развернув пистолет Свирин побежал к Роману.
Ничего не понимающий Олег увидел, что у всегда спокойного Романа Поспелова округлились ужасом глаза, что он пытается перелезть через огрызки стены и свалиться в подвал.
Ни первого, ни второго выстрела Олег не слышал. Не слышал он и третьего – он только увидел его результат. Пуля ударилась в камень в метре от головы Романа. Попав под сноп осколков из ракушечника он отбросил кейс, схватился за лицо и свалился в яму для кильки.
Каменный короб был глубок и тесен. Ноги у Романа были неестественно вывернуты. Царапина на щеке сильно кровила. Он провел ладонью по лбу, вытер ее о футболку на груди и замер.
Роман слышал, как Свирин щелкнул замками кейса. Он почувствовал, как тот заглянул в яму, но контрольного выстрела не прозвучало. Через минуту Роман решил приоткрыть глаза, но что-то опять зашуршало. Кто-то опять задышал, заглядывая в яму, а потом заговорил голосом Олега:
– Ты жив? Очень натурально жмурика изобразил. Вставай, Роман. Они уже убежали…
Кровь отмывали у моря. Олег предложил искупаться:
– Зря что ли мы к морю приехали? Ты не волнуйся, Роман. Они не вернуться. Все трое считают, что ты труп.
– Как трое?
– Они меня из-за солнца не могли рассмотреть, а я всех троих видел. Сначала Свирин к тебе заглянул. А через некоторое время Дон с Ракитским. Когда я из подвала вылез, они уже наверху были. Очень резво к выходу бежали… Давай искупаемся и завтра в Москву.
– Почему так срочно? Что-то с Наташей случилось?
– С ней все нормально. Она у Савенкова на даче отдыхает. Но что-то действительно случилось. Шеф великий конспиратор. Только одну фразу сказал: «Срочно возвращайтесь! У нас переполох».
– Завтра полетим?
– Поплывем, Роман. Лететь из Крыма опасно. Можно твоих друзей случайно повстречать. Завтра на рассвете в Одессу отходит «Гетман Сагайдачный». На нем и поплывем. А из Одессы полетим в Москву.
– Так «Сагайдачный» флагман украинского флота?
– Это точно. Я Ивановскому то же самое сказал. А он и говорит: «Корабль может быть и украинский, но моряки-то все наши».
Потом они долго купались, беспечно оставив кейс с круглой суммой на берегу. Еще дольше сохли – заходящее солнце почти не грело.
* * *
Этой погоней руководила злость. Ни Дон, ни, тем более, Ракитский не представляли, что будет, когда они настигнут бледно-зеленую четверку.
Центр Севастополя – не лучшее место для автомобильных гонок. Закоулки, спуски, виражи. Но есть и плюсы. Местные водители настолько вежливы и спокойны, что никогда не подрезают, никого не обгоняют, а безропотно пропускают вперед нервного соседа.
Сидевший за рулем Ракитский умело пользовался добротой севастопольских водителей. Он даже дважды проскочил на красный свет, хотя большой необходимости в этом и не было. Свирин не мог не заметить преследования, но гонки устраивать не собирался. Миновав старый город и оказавшись на просторном шоссе, ведущем в сторону Балаклавы, он пристроился за туристическим автобусом и мирно катил вперед и вверх, вдыхая выхлопы Икаруса… Ракитский пристроился за ним.
После Сапун-Горы Дон начал приходить в себя. Злость не прошла, но появилась возможность рассуждать:
– Странно, Сергей, что он не собирается от нас отрываться. Почему?
– Издевается. Понял, что у нас оружия нет. Что мы ему сделаем? Ничего!
– Ты прав… Знает, гад, что ментам на него не стукнем. Не по понятиям это… Придется таранить. Столкнем в овраг и пусть кувыркается. Только после Гончарного. Там милицейский пост…
У села Гончарное раньше была граница Севастополя. Город стал открытым, но пост оставили. Хлебное место! Тормози иномарки, что идут с Южного берега, и собирай мзду.
Вероятно, в этот день у ментов был недобор. Свирину не удалось проскочить за автобусом. Бледно-зеленые «Жигули» уперлись в шлагбаум.
Документов на машину не было. Не было и водительского удостоверения. Свирин протянул постовому ладонь, на которой лежала последняя пятидесятидолларовая бумажка. Теперь ее можно было потратить. На заднем сидении лежал кейс с множеством пачек этой зеленой валюты.
Шлагбаум открылся и Свирин продолжил путь к теплому морю, к местам, названия которых звучат, как песня: бухта Ласпи, мыс Сарыч, Форос, Симеиз, Алупка, Орсанда, Ливадия и, наконец, Ялта.
Сержант спрятал деньги и приготовился притормозить следующую машину, но его отвлекли. Подскочивший капитан размахивал бумажкой, вертел пальцем у виска и указывал в сторону удалявшегося бледно-зеленого «Жигуля».
Под шумок Ракитский прополз мимо поста. Через открытое окно доносились обрывки фраз: «Ориентировки читать надо… Совсем зажрался… Она второй день в угоне… Догнать!»
Ракитский шел на малой скорости, прижимаясь к обочине. Сзади взвизгнула сирена и бело-голубая «Волга» с буквами ДАИ на борту устремилась в погоню за бледно-зеленой четверкой.
Дон ленинским жестом выбросил вперед правую руку и скомандовал: «Газуй! Догони, но держи дистанцию».
Догнать оказалось не так просто. Дорога шла вверх, немного петляла и ориентироваться модно было только по вою сирены.
В туннеле над бухтой Ласпи они заметили впереди проблески милицейской мигалки. Значит не отстали!
За одним из поворотов перед Форосом Ракитский чуть не врезался в бело-голубую «Волгу», из которой в этот момент выскакивали стражи порядка.
Дон и Ракитский тоже вышли… Справа далеко внизу было море. Обрыв был крутой и почти безлесный. Только редкие кочки чахлых цветов среди камней и скал. Проскочи Свирин еще два-три метра, и его машина долго кувыркалась бы до самого пляжа. А так бледно-зеленая четверка с пробитой крышей лежала в десяти метрах ниже дороги на случайно оказавшемся здесь уступчика. Она, явно, перевернулась несколько раз и, смяв капот, уперлась в красноватую глыбу ракушечника. Задние колеса не касались земли и весело вращались.
Тройка милиционеров собралась на совещание. Спускаться к машине никто не торопился. Даже с такой высоты было видно, что бензобак пробит и в любой момент может грохнуть взрыв.
Один сержант остался охранять место происшествия, другой по рации вызывал «скорую» и следственную бригаду, а капитан подошел к Дону и Ракитскому:
– Прошу вас оставаться на месте. Возможно будут нужны свидетели. Или понятые.
Возражать не имело смысла…
Через тридцать минут появились две машины с мигалками, а потом еще две – с журналистами.
Первыми к машине подошли врачи. Они же и кричали громче всех:
– Разобраться надо было, а потом «скорую» вызывать! Где водитель? Ни больного нет, ни трупа. Сами не могли взглянуть. Работнички…
Когда стало ясно, что взрыва уже не будет, к машине спустился молодой следователь в очках. До этого он бегал по шоссе с рулеткой, пытаясь найти начало тормозного пути. Следы шин милицейской «Волги» были, черные полосы от колес машины, которую вел Ракитский присутствовали, а Свиринская четверка меток не оставила.
