И тогда артист начал петь. Он вспомнил, как на последней новогодней елке водил хороводы и во весь голос пел про солнечный круг и небо вокруг… На третьем куплете звук окреп и стал звонче. Миша неожиданно взял на две октавы выше и начал заливаться соловьем. Он стал похож на солиста детского хора… Главное, что его услышали!
Первым к нему подбежал Денис. Он вытащил нож, присел и стал торопливо резать веревки. Одновременно он спрашивал:
– Миша, дорогой вы мой… Где моя жена? Где та женщина, с которой вы гуляли?
– Я с ней не гулял!.. Я с ней прогуливался.
– Где она? Где моя жена?
– Если вы о Вере Дубровской, то ее муж недавно погиб. Это все знают!
– Я ее муж! И я совсем не погиб! А та женщина совсем не Дубровская… Где она?
– С ней все в порядке… Ее украли!
– Когда?
– Недавно.
– Кто?
– Трое неизвестных… Я все о них знаю! Главный у них – Червонец. Среднего зовут на французский манер – Николя. А самый молодой – Шпунт. Он ходит в синей бейсболке.
– Что еще?.. Вспоминай, Миша. Вспоминай, дорогой!
– Сейчас вспомню… Да, у них в машине есть бензопила.
– Хорошо… Еще вспоминай!
– Вспомнил самое главное!.. У всех троих характерные бандитские рожи.
К спасенному уже подбежали артистки, и Денис понял, ничего больше он от Миши Макова не добьется… Носов встал, окликнул Славу и Борю Кукина и побежал вниз по дороге… Когда ребята догнали его, Денис на ходу сообщил: «Ольгу украли. Мы можем их догнать… Скорей к машинам».
По лесной дороге не очень разгонишься… Денис пытался держать максимальную скорость, и машина мчалась, подпрыгивая на кочках и корягах.
С очередного пригорка Носов увидел бандитские машины. Они не двигались! Они стояли на дороге, а справа на обочине лицом к сосне стоял парень в синей бейсболке.
Денис вспомнил, что именно этого типа Миша назвал Шпунтом… Погоня и так была азартной, но теперь стало ясно, что они догонят бандитов и через тридцать секунд произойдет боевой контакт.
В зеркало заднего вида Носов заметил, что Кукин во второй машине открыл окно и высунул руку с пистолетом… Сейчас начнется! Только нельзя стрелять по машине – где-то там, в багажнике, Ольга…
Денис глянул вперед и машинально начал тормозить. Огромная сосна, у которой стоял Шпунт начала клониться влево, падая на дорогу.
Парень в синей бейсболке трусцой бежал к машине, победно держа над головой яркую японскую бензопилу…
Денис затормозил и уперся бампером в дрожащие ветви упавшей сосны… Дерево легло так, что намертво перекрыло дорогу – невозможно ни отодвинуть эту громадину, ни объехать.
Подбежавший к сосне Кукин только взмахнул пистолетом. Он сразу понял, что стрелять очень опасно. «Шевроле» кидало на кочках, и любой снайпер, стреляя по колесам, мог попасть в багажник цвета «мокрый асфальт».
Да и некогда было стрелять. Через десять секунд «Опель» и джип свернули налево и скрылись за бугром…
* * *
Только вечером съемочная группа вернулась в гостиницу. У них не было с собой бензопилы!.. Им пришлось возвращаться в поселок, искать по домам ножовки. Потом три часа тупыми пилами в пяти местах пилили толстый ствол. Потом они долго растаскивали по обочинам тяжелые бревна и смолистые колючие ветки…
Ганина ввалилась в свой номер смертельно усталая. Пошатываясь, она сняла с себя всё, намереваясь идти в душ, но дошла только да кровати. Не снимая покрывала, Полина упала животом вниз, и замерла, испытывая блаженство неподвижности.
Было прохладно. Захотелось развернуться и прикрыть голое тело, но девушка не смогла пошевелиться… В очередной раз к ней пришла злая мысль, что устает она потому, что очень толстая. А толстая она потому, что много жрет. А ест она много потому, что всегда на нервах. А злится она потому, что рядом нет любимого мужчины. А мужа у нее нет, потому, что она очень толстая. А толстая она потому, что…
Полина не успела пустить мудрые мысли по второму кругу. Она услышала, как в замочной скважине проворачивается ключ…
Этого не могло быть! Вероятно, ей это послышалось… Но на всякий случай она встала и, мягко ступая босыми ногами, пошла к двери.
Дверь распахнулась, когда Ганина приблизилась к ней на метр… В коридоре номера было темно, и Полина машинально нажала выключатель, совершенно забыв о своем наряде.
За дверью стояло четверо – офицер с тремя большими звездами, знакомая администраторша, и пожилая пара с бесстрастными лицами… Немая сцена длилась две – три секунды! Но стороны не отвернулись и не разбежались.
Первым заговорил милицейский полковник.
– Гражданка Ганина?
– Да, это я!
– Вы бы оделись.
– И не подумаю!.. Сначала скажите, зачем вы ко мне врываетесь. Вы же хотели открыть дверь отмычкой?
– Это не совсем так… Я должен провести у вас обыск.
– С какой это стати? У вас есть ордер?
– Понимаете, Полина, ордер – это не проблема… Да, оденьтесь вы, наконец! Я не могу вести процессуальные действия с таким субъектом.
Девушка нехотя пошла в комнату и очень медленно стала натягивать джинсы… Полковник тоже переступил порог и продолжал разговор, разглядывая потолок.
– Понимаете, Полина, на вас поступило заявление, будто бы вы храните наркотики. И я имею право по горячим следам осмотреть место… А если с ордером, то это сразу тюрьма! Вы поняли?
– Поняла. Не дура. Только зря вы реагируете на ложный донос. Я даже в институте травкой не баловалась.
– Тут, дорогая, не травкой пахнет… Заходите, товарищи!.. Знакомьтесь, гражданка Ганина – это понятые… Начнем, пожалуй!
Понятые поклонились, робко сели на диванчик у входа и замерли, сложив руки на коленях. Они были похожи на послушных мопсов, которые доверчиво смотрят в лицо хозяина… А полковник продолжал.
– Гражданка Ганина, вы не желаете добровольно выдать наркотики? Это смягчит вашу участь.
– Нет у меня никаких наркотиков!
– Зря вы играете в несознанку! Жаль. Тогда приступим… Понятые, посмотрите на кровать. «Дурь» обычно прячут под подушкой…
Подождав пока зрители подойдут, Губкин поднял подушку, под которой лежала яркая ночная рубашка и пакет с порошком белого цвета… У полковника был вид фокусника, который поразил зрителей и наслаждается эффектом.
– Все видели?.. Здесь больше ста грамм. Это тянет на восемь лет… А сейчас мы докажем не только хранение, но и сбыт героина… Понятые, подойдите к шкафу.
Парочка «мопсов» поспешила в другой конец комнаты, где Виктор Исаевич уже вытащил плечики с простеньким халатиком.
– Смотрите внимательно! Вот два кармана. Я опускаю руку в правый и достаю нечто. Что это?.. Оп! Это пакетик с разовыми дозами! Это «чеки»!.. Для суда – это десять лет строгого режима. Однозначно!
