Жанна сразу перестала петь!
Она понял, что тот, который с пистолетом – чистый отморозок. И он будет стрелять в любом случае, скажет она что-нибудь или нет.
Айвазян на первый раз не очень громко крикнула: «Спасите! Насилуют». При этом она подпрыгнула, развернулась и бросилась к двери.
Но на ее пути с добродушной улыбкой стоял Вася Мамонов. Он увидел, что она бежит, но не понял куда.
А Жанна вытянула вперед руки, толкнула в грудь «Левшу», повалила его на пол, пробежала через него и оказалась у двери.
«Суслик» сообразил, что сейчас она убежит и будет на улице орать те же самые слова. Он вскинул руку с пистолетом и выстрелил.
Жанна вскрикнула и остановилась. Она на секунду замерла, держась за косяк двери и рухнула на грудь…
Крови было очень много!.. При падении платье на спине сместилось немного вниз и вправо. И бандиты, перешагивая через жертву, четко видели, что входное пулевое отверстие находится между лопаток. А в таком случае и контрольный выстрел не нужен.
Перед побегом «Левша» успел бросить в свой кейс сотовый телефон и кучу бумаг, лежавших на комоде Жанны. Там были и счета, и еженедельник, и листочки из календаря, и записные книжки…
На эту операцию понадобилось всего две секунды, и потом они с «Сусликом» бросились в боковой коридор, выбежали из дома и помчались к знакомой дырке в заборе.
Здесь их испуганные и наглые рожи удачно попали под фотоаппарат Кости Дзюбина, который сидел в засаде. Он не слышал выстрела и продолжал ждать сигнала от Оксаны.
* * *
Оксана слышала шум впереди, но на кухне бывает грохот от посуды, от шкафчиков или от приготовления отбивных котлет.
Она прошла чуть дальше и увидела тело женщины, лежащей на пороге. Часть спины была залита кровью, но пострадавшая шевелилась, давая понять, что она не убита, а только ранена.
Как врач, помня клятву Гиппократа, Оксана бросилась к телу. Она рывком разорвала платье и сразу поняла, что рана средней тяжести. Пуля прошла навылет в районе левого плеча.
Кость наверняка не задета. Крупные сосуды тоже. Только болевой шок и разорванные мышцы.
«Скорая помощь» нужна обязательно! И Оксана очень обрадовалась, когда услышала вой сирены. Возможно, что кто-то узнал о раненой и вызвал врачей…
Понятно, что Оксана не знала, что у ворот воет полицейская «Газель»… Просто Фирсов решил облегчить жизнь Жанне Айвазян. Он послал за ней служебный транспорт и своего сотрудника капитана Славина.
Оксана рвала платье на полосы, затыкала рану и перевязывала плечо. Ее руки и одежда были перепачканы кровью.
И в этот момент вошел Славин.
Капитан трезво оценил обстановку, рывком вытащил своего «Макарова», направил на Оксану и скомандовал: «Руки вверх!»
Не отвлекаясь, доктор Боровик настойчиво попросила:
– Надо срочно вызвать «Скорую». У нее большая потеря крови… Я заканчиваю перевязку, а вы звоните скорей!
– Я сам знаю, что мне делать!
Не отводя от Оксаны ствол, Славин вытащил телефон и торопливо вызвал «Скорую»… Потом он вытащил наручники и позвонил ими, как Санта Клаус колокольчиками.
– Ну как, гражданка Боровик? Завершили перевязку?
– Да, кровь я остановила.
– Вот и отлично… Протяните ваши ручки. Я задерживаю вас.
– За что?
– Если Айвазян жива, то за причинение телесных повреждений… Чем вы ее так? Ножом или из пистолета?
– С вами все ясно!.. Позвоните моему адвокату, Семену Осиповичу Штурму.
– Так, Боровик! У тебя лучший адвокат города?.. Значит, преступление готовилось заранее?
– Дурак ты, капитан! Хотя и полицейский!.. Но как был ментом, так им и остался.
* * *
Под крики дежурного офицера Семен Осипович ворвался в кабинет Сироткина. Там проходило очередное совещание по зачистке показателей работы.
Штурм рванулся к полковнику, не обращая внимания на сидящих майоров, капитанов и даже лейтенантов.
– Вы допускаете произвол, гражданин полковник!
– Нет, мы стоим на страже!.. Где произвол?
– Почему вы держите в камере Оксану Боровик?
– Так ее взяли на месте преступления! Как и ее жениха, между прочим… Она сидела верхом на потерпевшей, руки были в крови… Всё по закону!
– Боровик – врач! Она перевязывала раненую. Фактически, Оксана спасла жизнь Жанне Айвазян!.. Я был в больнице. Вот записка от потерпевшей. На нее напали совсем другие люди…
– Это вы, адвокат, были в больнице. А следствие идет своим чередом… Через день-другой майор Фирсов допросит Айвазян под протокол. Потом ее показания проверят и тогда, возможно, отпустят вашу клиентку… Идите, Штурм! Не мешайте нам работать.
– Вы работаете?!. Значит так, полковник. Если через двадцать минут Оксана не будет на свободе, я обещаю вам много неприятностей… И не маленьких, а очень больших!
Когда Штурм поправил бабочку и гордо ушел, Сироткин обратился к офицерам.
– Нет, вы его видели?.. Все адвокаты такие! Они не дают задерживать того, кого надо… А в результате страдают показатели отчетности.
Сироткин снял трубку и очень быстро дозвонился до главного врача больницы, где лежала Жанна Айвазян.
– …Так, значит, у вас был адвокат Штурм?.. Он разговаривал с нашей потерпевшей?.. И даже при вас?.. Значит, Айвазян подтвердила, что на нее напали двое парней, а совсем не та, которую задержали мы?.. Спасибо вам!
Сироткин долго ворчал. Сначала он похвалил себя за оперативность: «Вот как надо работать»… Потом выразил сомнение: «Хорошо бы протоколом оформить»… И, наконец, позвонил Фирсову.
– Я не понял, майор, почему твой Славин допускает самоуправство?.. Срочно пиши бумагу и дуй в СИЗО… Если через пятнадцать минут Боровик не будет на свободе, то я обещаю тебе неприятности. И не маленькие, а огромные!
* * *
Дом супругов Мироненко стоял на самом краю Хосты. Можно сказать – на отшибе.
Сам Григорий Иванович, бывший полковник погранвойск называл свое жилище берлогой.
Правда, «берлога» была каменная. Она имела два этажа с мансардой и летний флигель для дачников.
Жена полковника запаса была когда-то театральной гримершей. А сейчас они вместе вкалывали, пытаясь выжить в дорогом курортном городе.
Но работа была только в сезон – с мая по октябрь. Они обслуживали четыре семьи дачников, обеспечивая их едой, чистым постельным бельем, самодеятельными экскурсиями и всем, что захочет клиент, имеющий лишние деньги.
Зимой они приводили всё в порядок и отдыхали, беседуя на любые темы.
Чаще всего они ворчали на современную власть, считая ее бездушной и бутафорской. Она напоминала им длинный и нудный сериал, в котором закадровые звуки подсказывают глупому народу, когда надо смеяться, кого стоит одобрять, за кого голосовать.
