На остановке топтался высокий худой парень да стояла женщина
в прозрачном плаще-дождевике с обычной набитой сумкой, которая аккуратно
пристроилась у ее ног. Я вытащила сигареты и закурила, парень тут же оставил
созерцание трамвайных путей и двинулся ко мне.
— Не угостите?
Я глянула на мальчишечку. Худой, как и большинство в его
возрасте, прыщи на подбородке. Куртка фасонистая, но явно не по сезону, такую
лучше надевать в денек потеплее. Стоит, видно, долго, вон аж губы посинели. Я
протянула ему пачку.
Он торопливо вытащил сигаретку, зачиркал спичками. Две или
три сломались, и я протянула ему свою зажигалку.
— Спасибо, большое спасибо, — проговорил он, жадно
и торопливо затягиваясь.
— Давно стоишь? — поинтересовалась я.
— Почти полчаса. Как провалились все. Ни одиннадцатого,
ни седьмого, ни тридцать первого.
Меня позабавили столь разные маршруты. Парню, надо полагать,
было все равно, в какую сторону двигаться. Не то что мне хотелось поговорить,
но почему бы и не переброситься парой слов.
— А тебе что, без разницы, на каком ехать?
— Да, мне любой подойдет. Я на Адмиралтейской выхожу. А
там уже на троллейбусе до Заречной.
— Понятно.
— А вы какой ждете?
— Меня только одиннадцатый устроит.
— Он часто ходит. Чаще всех, но, может, авария какая на
ветке, ни один не появился, пока я стою.
Я стала подумывать и о таком варианте. Аварии у нас
случаются. Тогда трамваи пускают по другому маршруту, многострадальным
пассажирам приходится добираться как бог пошлет. Может, действительно двинуться
к автобусной остановке? Не успела я до конца додумать эту благую мысль, как
сзади послышались торопливые шаги и через секунду меня обхватили чьи-то цепкие
руки. Непроизвольно напрягшись, я с силой оттолкнула мужика от себя, пытаясь
вырваться из цепких рук.
— Лидка! — орал кто-то, дыша смачным
перегаром. — Да не пихайся ты! Это же я!
Перестав сопротивляться, я с интересом уставилась на этого
«знакомого». Черт, вот так встреча! Кто бы мог подумать! Герт! Своей
собственной небритой персоной явился неизвестно откуда и сейчас мял и тискал
меня на трамвайной остановке. Парень, которого я угостила сигареткой, пытался
было что-то пробормотать в мою защиту, но небритый мужик только отмахнулся. Женщина
в дождевике не сделала никаких попыток вмешаться в инцидент.
— Спокойно, — я посмотрела на парня, — все
нормально, я его знаю.
— Еще бы, — ухмыльнулся Герт, — мы да-авно
друг друга знаем. И как!
— Перестань, Герт. Откуда ты, чертяка, свалился на мою
голову?
— Представь, случайность. Такие совпадения бывают раз
на миллион, ну не на миллион, так раз на сто тысяч, точно! Я оказался здесь
совершенно случайно.
— Это я поняла. Дальше.
— А дальше я тебя увидел и, представь, сразу узнал. Ты
чего здесь мокнешь?
— Тебя дожидалась. И, представь, дождалась.
Герт хохотнул.
— Машина сломалась, — миролюбиво предположил
он, — давай подвезу.
— Спасибо, Герт, но я могу и сама добраться. Вон,
кажется, и трамвай идет.
— Да ладно тебе, поехали. Я тут пива хотел в ларьке
купить. А знаешь что, — загорелся он, — поехали куда-нибудь посидим,
я тебе такую примочку расскажу о «доссель-штрассе» — упадешь!
— О чем ты мне расскажешь?
— О путешествии. Темная ты, Лидка, ни фига не рубишь. О
гастрольном туре по Германии, выражаясь твоим задолбанным газетным языком, могу
рассказать.
— Вы в Германию ездили?
— Дошло наконец? А я тебе про что целый час толкую.
Пошли. Послушаешь меня, вопросики задашь, потом статейку тиснешь. С гонорара
мне две банки пива. Только самого лучшего.
— А если моего гонорара не хватит тебе на пиво?
— Ладно, — Герт хохотнул, — из своего кармана
добавлю. Пошли, что ли, чего ломаешься, как житный пряник.
— Почему «житный»? — Я уже догоняла Герта, который
направился с платформы вниз, к стоящей на дороге новенькой «десятке».
— Не знаю, у меня батя всегда так говорил.
В машине пахло новой кожей, но еще больше табаком, перегаром
и каким-то жутким синтетическим средством. Странно, запах пропитывал все, но,
похоже, не мой друг был его источником.
— Герт, — взмолилась я, — давай откроем окна.
— А что такое? — поинтересовался он, устраиваясь
на сиденье и включая зажигание.
— Запах просто убойный, — призналась я.
— А, вот ты о чем. Это я Лопеса домой подвозил. Ну он,
понимаешь, в зюзю. И чтобы жена ничего не заметила, он себе на башку вылил
полфлакона одеколона.
— Жуть просто, — я поежилась. — Ты думаешь,
что жена у него такая наивная и ничего не поймет?
— Поймет не поймет, а до утра точно трогать его не
будет.
— Ладно, а где он такую мерзость взял?
— Да в ларьке каком-то купил по дороге.
— Слушай, если он был в зюзю, то, может, это вовсе и не
одеколон, а какое-нибудь средство против тараканов или мышей? Больно уж запах
того… специфический.
Герт заржал так, что машина успела два раза вильнуть, пока
он снова не выправил руль.
— Ну ты, подруга, даешь, — только и мог выговорить
он. — Хотя, хрен его знает, может, так оно и есть, Лопес чего только не
отчудит.
За таким веселым разговором мы подъехали к бару «Амальгама».
Здесь мне и предстояло пообщаться с Гертом.
Глава 4
Бар «Амальгама» был когда-то просто жуткой дырой, где
процветал подпольный карточный бизнес, собирались вышедшие в тираж проститутки
и спившиеся музыканты. В начале девяностых этот зловонный полуподвал стал
прибежищем для наркоманов, которые здесь дешево могли купить любое зелье.
Количество загнувшихся от вейвла (передозировки), а также количество
рубилыциков (резавших себе вены) и мотальщиков (вешавшихся) превысило все
мыслимые и немыслимые нормы на территории вышеупомянутого заведения, так что
даже неповоротливое и толстозадое начальство района зашевелилось и повелело
именным указом «злокачественную опухоль на теле нашего района удалить». В
результате «Амальгаму» закрыли, причем капитально и надолго, пока в девяносто
шестом не объявился ушлый мен и не вложил в полуподвальчик некоторый капитал. В
итоге получился довольно приличный бар, где можно было культурно посидеть,
выпить чего-нибудь и послушать молодые команды, которые хозяин охотно пускал
поиграть. Так что «Амальгама» ничем не напоминала теперь мрачное местечко
прошлых лет, которым окрестные домохозяйки пугали своих малолетних сорванцов.
