Герт также периодически появлялся. Иногда я посылала его
куда подальше, где и раки не зимуют, иногда плакалась ему в жилетку, в прямом
смысле слова вытирая мокрое лицо его сальными волосами и пачкая косметикой
сценический прикид Герта, иногда по старой памяти ходила с ним на какой-нибудь
сейшн. Как ни странно, мы остались добрыми друзьями. Последний раз это чудо
природы я видела года три с лишним назад, и вот он объявился на моем пути
нежданно и негаданно. К чему бы это?
Если бы я могла тогда знать, что с нашей невинной встречи с
Гертом в баре «Амальгама» начнется цепь жутких событий, пожалуй, я все же
предпочла бы добраться домой на старом и расшатанном, но верном, словно пес
Трезор, одиннадцатом.
Но, ничего плохого не предвидя, я спокойно сидела за
столиком в «Амальгаме» и разглядывала своего бывшего любовника. Он заметил мой
взгляд, подергал себя за ухо, в котором болталась серьга в виде весело
скалящейся черепушки, сделал знак бармену и положил на стол руки.
— Что смотришь, — вопросил он, — ищешь
приметы распада?
В этот момент мне не хотелось ни грубости, ни резкости.
— Просто смотрю, — ответила я миролюбиво, —
постарел ты немножко, но это даже прибавило тебе шарма.
— Ну, ты загнешь иногда, Лидка! — заржал
он. — У старого пропитого рокера и… шарм. Я тебе что — модель?
При воспоминании о модели настроение у меня сразу резко
упало.
— Нет, — произнесла я нарочито спокойным
голосом, — ты не модель, ты гораздо лучше.
Герт заметил мое настроение. Отобрал у подошедшего бармена
бутылку, мигнул ему, мол, исчезни, и наполнил стаканы.
— Не бери в голову, — посоветовал он, — давай
за встречу.
— Давай. — Я охотно подняла стакан.
— Но потом ты мне все расскажешь? — попросил
проницательный Герт.
— Ты же сам… обещал… о гастролях.
— Я же сказал — потом. А о гастролях тоже успеется.
Давай, что ли, за нашу неожиданную встречу.
— Давай.
Мы с ним немного выпили. Герт скривился — кислятина. Решив,
что не виделись мы с ним порядочно, а одним вином сыт не будешь, он потопал за
коньяком, пообещав прихватить что-нибудь на закусь по дороге.
Скрежет на сценическом пятачке немного притих, видимо,
музыканты решили передохнуть. Пошехонцев согласился, и теперь я со спокойной
душой и совестью могла писать следующую статью о таких вот ребятах. Кто знает,
может быть, через несколько лет они станут мегазвездами и на концерт к ним
нельзя будет попасть. А открою их я. Здорово! Весьма заманчивая перспектива. Но
можно ведь также написать о Герте с его командой. Мол, знаю его все эти
двадцать лет, знаком он мне с любой стороны, слегка намекнуть и на наш
романчик. А что? Публика это любит, схавает за милую душу.
Куда, интересно, Герт запропастился? Ушел, и нет его. Забыл,
что ли, что я его дожидаюсь? И все-таки совсем неплохая мысль сделать с ним
интервью. Пусть действительно расскажет о своих гастролях, а также о планах на
будущее. Впрочем, к тому времени, когда выйдет статья, он, возможно, вновь
отправится колесить по городам и весям, но кого это сейчас волнует?
Так. Какое-то странное оживление на пятачке. Ребята,
вероятно, отдохнули и теперь хотят явить посетителям «Амальгамы» что-то
новенькое. Именно! Только не что-то, а кого-то. Герта собственной персоной. И
чего этот выпендрежник туда поперся? Молодежь, конечно, балдеет, еще бы — живая
легенда. И снизошла до того, что попросила гитарку у пацанов. Похоже, он и петь
собирается. Точно. И зачем только я согласилась с ним сюда прийти?
— А теперь, дамы и господа, — весьма галантно
объявил Герт, — мне хотелось бы исполнить песню для присутствующей здесь
замечательной женщины. Возможно, многие из вас читали ее статьи, так как Леда —
очень талантливая журналистка.
Вот хамское отродье! Меня-то зачем сюда приплел? Вон уже и
глазеть начали, не хватало еще, чтобы кто-то подсел и начал изливать душу. А
Герт почувствовал себя в своей родной стихии, он играл бодренький
рок-н-ролльчик, так же бодренько подпевая себе. Мальчишки быстренько
подстроились, и в баре «Амальгама» зазвучала старая известная песенка. Герт
мастерски провел запил, затем оборвал аккорд на стонущем звуке, вернул гитару и
раскланялся. Публика оживленно хлопала, просила добавки, но Герт решительно
отмел все предложения и направился к стойке.
Вернулся он, нагруженный сверх всякой меры бутылками и
шоколадом. Свалив эту груду на столик, он спокойно уселся и вытащил пачку
сигарет.
— Здорово я?.. — нагловато улыбаясь, уставился
этот тип на меня.
— Просто отлично. — Я начала злиться. — Мы
зачем сюда пришли? Выпить немного, поговорить… Так нет, ты без понтов не
можешь. Играть его, видите ли, потянуло. Ты что, у себя в студии не наигрался?
— Ну, Лидка! Ой, не могу, — Герт оглушительно
заржал, потом закашлялся, перегнувшись пополам. — Ну, ты даешь, — с
трудом выдавил он придушенным голосом.
— Запей, — мстительно посоветовала я, — сразу
легче станет.
— Хоть одна здравая мысль, — прохрипел Герт, но
послушался и, набулькав себе в стакан золотисто-коричневой жидкости, хватил ее
залпом. Развернув шоколадку, принялся торопливо жевать.
— Герт, ты же коньяк хлещешь, а сам на машине. Или ты
домой собираешься пешком топать?
— Пешком? С ума сошла! Я пешком не дойду.
— Точно. Как в старом анекдоте… Или нет, это, кажется,
Задорнов рассказывал. Впрочем, какая разница, если ты сейчас налижешься.
— Да не собираюсь я. Что ты в самом деле! Ты знаешь,
замечаю за собой уже года три, что на выпивку мало тянет. Могу, конечно, нажраться
при случае, но чтобы просто так сидеть и бухать — это увольте.
— А ты не подсел, друг?
— Что ты, Лидка! А то мало народа от этой дряни
загибается. Знаешь, я тоже заметил, если кто в молодости перебесился,
попробовал всякое-разное, то в определенный период начинает себя беречь. С
алкоголем завязывает, с наркотой, даже с сексом. То есть хочет еще немного
пожить. Вот даже на старых западных рокеров посмотри. Так бесились — дым
столбом, а теперь вполне респектабельные господа, которые себе ничего лишнего
не позволяют.
— Кроме музыки, — не удержавшись, вставила я.
— Точно, — Герт вполне миролюбиво похлопал меня по
плечу. — Ладно тебе, давай еще немного. Вон и шоколад самый разный,
выбирай.
Я поворошилась в блестящей разноцветной куче, лежащей на
столике, выбрала «Незнакомку» и зашелестела фольгой.
— И все-таки зачем ты полез на сцену?
— Ну, ты прямо совсем как моя бывшая жена! Я, как тебя
услышал, чуть все бутылки на пол не выронил. И голос даже похож стал, и
интонации! Какие все-таки бабы одинаковые. Особенно когда мужиков пилят.
