— Послушайте, — Алексей зло посмотрел на
меня, — вас это не касается.
— Деньги меня не интересуют, — Диана оставалась
все такой же спокойной, все мои выпады не достигали цели, — мне просто
интересно сняться в маленькой песне.
Гитаристы на сцене, похоже, все-таки сумели совладать со
своими инструментами, раздались первые пробные аккорды. Пора было возвращаться
на свое место к своему Герту и его пиву.
— Ладно, — проговорила я, — оставляю вас. Но
вы знаете, Диана, что наша газета «Вечерние новости» планирует интервью с вами,
поэтому нам вскоре предстоит снова встретиться.
— Хорошо, — Диана кивнула, — я рада нашей
встрече, мне было приятно с вами пообщаться, поэтому с удовольствием поговорю с
вами еще раз.
— Вы со всеми журналистами так любезны? — Я
попыталась сдержать раздражение.
— Нет, — она снова улыбнулась, — но вы
человек особенный. Мне жаль, что я вызываю у вас раздражение.
Вот так номер! Она еще и жалеет. За время нашего разговора
она беспрестанно старалась меня убедить, что совершенно не похожа на красивых и
пустых моделей, которых развелось в изобилии. Она демонстрировала мне, что
является весьма тонкой и чувствительной натурой, к тому же умна… Но я
постаралась не поддаться ее чарам. Клеймо порочности невозможно было прикрыть
никакими заумными разговорами, никакой изысканной красотой.
— Простите, Леда, — обратилась она ко мне, —
а о чем будет интервью, какие вопросы вы будете задавать?
— О ваших пристрастиях, разумеется, — я пожала
плечами. — Что вам больше нравится, что вы больше любите, перечень
стандартный. Кроме этого, обязательно о том, как вы попали в модельный бизнес и
что вам нравится или не нравится в вашей работе.
— С удовольствием отвечу. — Диана держалась, как
скромная школьница. — А когда будет интервью?
— Это решит наш главный редактор. До свидания,
Диана, — у меня нашлись силы вежливо попрощаться.
— До встречи, Леда, — откликнулась она, —
буду ждать звонка.
«Ну и девка! — думала я, поднимаясь наверх. — Надо
же такое придумать! Она с удовольствием будет отвечать на мои вопросы. Нет, ну
вы такое видели? А выдержка у нее не чета моей. Крепкий орешек, что и говорить.
Но откуда эта снисходительность, это ощущение превосходства над другими? Да,
эта шлюха знает себе цену и других заставляет поверить, что ее цена очень
высока!»
Возмущению моему не было предела, я не замечала ничего
вокруг и, разумеется, в тот момент не обратила внимания на странного пожилого
человека, ставшего свидетелем нашей беседы с Дианой. Только раз, метнув взгляд
в сторону, я почти физически ощутила на себе пронзительный взгляд колючих глаз
и увидела мужчину в темных очках и молодцеватой бейсболке, полностью скрывающей
волосы.
А все-таки на кой черт меня понесло с ней общаться, не могла
спокойно посидеть на месте? Я ругала себя последними словами. Ведь о самом
главном я ее так и не спросила. Несколько раз меня просто подмывало сказать про
вазу, но что-то останавливало. Затмение на меня нашло — не иначе. А ваза эта…
Ну что в ней такого особенного, что она любой ценой решила ее заиметь? Ничего
не могу сказать — отличная работа, сразу видно настоящего мастера. Смотришь на
нее, как на какое-то чудо. Но неужели Диана действительно способна отдаться
совершенно незнакомому человеку за эту вещь? Или у молодых сейчас такие
причуды? Может, я безнадежно отстала от жизни? Или она настолько бесстыдна, что
не боится бросить вызов окружающим? Смело, ничего не скажешь…
Одолеваемая такими мыслями, я шлепнулась на жесткое сиденье
рядом с Гертом. Тот, нисколько не удивившись ни моему отсутствию, ни моему
появлению, молча протянул мне банку с пивом.
— Герт, — я нагнулась к нему, потому что из-за
грохота, доносившегося со сцены, закладывало уши, — ты хорошо их знаешь?
— Так-сяк. А что? — Герт смотрел на меня. —
Что тебя интересует?
— Что они такое выделывают? Ничего же не слышно!
— Это только начало. Потом станет потише. У них есть
интересные электронные примочки. Звук просто плывет. А в паре песен гитарист
такой запил проведет — закачаешься.
— А я подумала, что это металлюги, причем самого
низкого пошиба.
— Они и есть металлюги, — он склонился ко мне
совсем близко, — только, как сейчас говорят, новой формации. Ничего,
дальше будет получше.
— Боюсь, что до «плывущего звука» я просто не доживу.
Оглохну. Герт, давай уйдем, если можно, — я умоляюще посмотрела на него.
— Да нет проблем, — Герт поднялся, — пошли.
Мы пробирались к выходу, и я заметила, что не одни мы
решились на такой шаг. Не скажу, что публика разом повалила из зала, но многие
решили оградить свои барабанные перепонки от шумового насилия. Около выхода
сконцентрировалась небольшая кучка народа, среди которой стоял смутно знакомый
мне человек. Я еще не успела вспомнить, где встречалась с ним, как Герт увлек
меня к машине.
* * *
Меня встретил привычный шум, гам, тарарам. Значит, Илья
Геннадьевич пришел наконец-то в себя и сменил гнев на милость. А это весьма
благотворно сказалось на умонастроении сотрудников, жизнь вошла в привычную
колею. Как, интересно, поживает Лилька?
Моя коллега поживала вполне сносно, вернее, намного лучше.
Она цвела и пахла, как только что распустившаяся роза. И выглядела на редкость
привлекательно и сексапильно. Новая прическа, новый макияж, даже духи, кажется,
сменила — словом, поменяла свой имидж, что удивительно пошло ей на пользу.
Я подумала о том, что нужно спихнуть на пол бумажные завалы,
но почему-то воздержалась. Отодвинув их в сторонку, чтобы не мешали, решила
немного поработать. Материал был почти готов, осталось немножко подправить,
кое-чего добавить, а затем запастись терпением и звонить в «North Wind». Там,
конечно, мне обрадуются. Так обрадуются, что примут просто с распростертыми
объятиями. Ладно, немного времени для спокойной жизни у меня все-таки есть.
Пожалуй, со спокойной жизнью я немного поторопилась, потому
что рядом возник Семен Гузько.
— Неплохо выглядишь, bambina, — заявил он. —
Если бы не твое привычное кислое выражение лица, то было бы просто идеально.
— Семен, — я говорила спокойно и даже вежливо, —
тебя прямо сейчас послать, или ты сам уйдешь, не отрывая меня от творческого
процесса?
— Конечно, конечно, богиня, я сам уйду своими грешными
ногами, — он взял свободный стул и устроился рядом со мной, — если ты
мне немножко кое-что растолкуешь.
— Вообще-то у меня нет времени. — Разговаривать с
Гузько у меня не было никакого желания.
— Так я и не собираюсь с тобой до вечера чай распивать,
хотя неплохо бы. — Гузько зачмокал. — Представляешь, Леда, ты и я
рядышком возле самовара в деревенской избе да после бани. И блины горячие на
столе, и варенье клубничное. Можешь себе такое представить?
