Однако скрежет дверного замка возвестил о приходе моего
дружка, а также отодвинул на задний план все мои мысли о капитане Светличном,
убитом банкире и Диане.
* * *
Я нарочно явилась в редакцию точно к началу рабочего дня.
Народ у нас творческий, а значит, увлекающийся. Нам трудно, как, скажем,
англичанам, немцам или японцам, являться на свое рабочее место ровно в восемь
тридцать. Поэтому сотрудники, обремененные целыми ворохами причин,
подтягиваются только к девяти-десяти. Начальство наше в лице Пошехонцева давно
к этому привыкло, но иногда для острастки устраивает всему коллективу
демонстративную выволочку. Сотрудники хмурятся два-три дня, пытаясь прийти на
работу вовремя, но затем, снова обремененные ворохом причин, начинают
опаздывать, и все входит в привычную колею.
Я и сама не знаю, сколько лет не являлась на работу вовремя,
но сегодня что-то меня подстегивало.
Тишина. Это так непривычно для нашей редакции. И никого
вокруг. Неужели я сподобилась добраться сюда первой? Нет. В каморке у дяди
Сережи кто-то был. «Он вернулся!» — захлестнула меня радостная мысль. Без дяди
Сережи стало как-то пусто и скучно.
Я быстро пересекла редакцию и рванула хлипкую дверь.
— Дядя Сережа! — крикнула я, но тут же осеклась.
Дяди Сережи Воронцова в каморке не было, но вместо него
здесь почему-то оказался Яша Лембаум, который сидел по-сиротски нахохленным
воробушком, подобрав под себя ноги, на стареньком табурете.
— Яша, ты что здесь делаешь? — удивленно спросила
я.
— Просто сижу. — Яшин голос был тихим и грустным,
какой бывает только у перенесших несчастье людей.
— Но почему здесь? — не могла удержаться я. —
Почему не в редакции?
— Потому что там муторно, — Яшу
передернуло, — а здесь так тихо и спокойно. И кажется, что дядя Сережа
вот-вот вернется.
— Тебе тоже его не хватает. — Я присела на
низенькую скамеечку, что стояла у верстачка.
— Знаешь, — Яша глянул на меня своими глазами,
напоминавшими черные влажные маслины, — мне кажется, что его здесь не
хватает каждому. Только каждому по-своему. И знаешь, — он
распрямился, — я очень верю, что он вернется. Вот увидишь, обязательно вернется.
— Хорошо бы. — Я встала и непроизвольно потрепала
Яшу по растрепанным волосам. — Здесь, конечно, тихо и уютно, но все равно
придется выбираться и идти работать.
— Да, — Яша снова превратился в нахохленного
воробушка, — это ты правильно сказала — придется. Но если бы ты только
знала, как иногда не хочется.
— Почему, Яша? — Я замерла на пороге. — Мне
всегда казалось, что тебе нравится то, что ты делаешь. Нет, я все понимаю, мы
все относимся к своей работе…
— Нет, наверное, все-таки не понимаешь, — Лембаум
слез с табурета и остановился рядом со мной. — Иногда надоедает вот так,
вывалив язык, бегать по городу в поисках чего-то невероятного. А самое главное,
когда ты это невероятное обнаружишь, то тебе никто не поверит, посчитают, что
все это выдумка. И все потому, что какой-то идиот уже умудрился состряпать
что-то маловразумительное, но зато до боли понятное. В таких случаях думаешь,
что все напрасно.
— Перестань, Яша, — попробовала я успокоить
его. — Что это вдруг на тебя нашло?
— Не вдруг, — он весь как-то сжался, — и не
нашло. Давно кому-то хотел все это сказать, но подвернулась именно ты.
— Вот спасибо, — я мотнула головой. — Никогда
не была в роли психолога. Или правильнее будет — психоаналитика?
— Не надо, Леда, — он подергал себя за свисающую
лохматую прядь, — я не хотел тебя обидеть. Мы ведь вчера с Семеном полдня
мотались, то одного, то другого расспрашивали. Я с одним санитаром, что тело
увозил, разговорился, кое-что записал, а Илья послал меня подальше, сказал, что
даже пьяный гомик не смог бы такое придумать.
— Так и сказал? — посочувствовала я незадачливому
Лембауму.
— Угу, — он мрачно кивнул. — И еще сказал,
что пить надо меньше. А я что, больше других, что ли, пью?
— Нет, конечно, — попыталась я его
успокоить, — не бери в голову. Слушай, а что ты такое мог Илюше сказать,
что он тебя наладил?
— Я же говорю тебе, что мы с Семеном нашли одного
санитара, который забирал тело банкира. Так он нам сказал, каким образом того
убили. Вот главный и начал…
— Стой, Яша. Бывает, что на Илюшу нашего находит. А как
банкира убили? Что-нибудь странное?
— А может быть не странным то, что его не застрелили, а
удавили? — Яша с вызовом смотрел на меня. — Это, по-твоему, самая
обыкновенная вещь?
— Как удавили? Повесили, что ли?
— Нет. — Яша отличаяся редкой терпеливостью. —
Сначала его вырубили каким-то интересным экзотическим приемом. Может, из карате
или тэквондо. А затем уже удавили гитарной струной.
— Чем? — Я чуть не закричала. — Чем его
удавили?
— Представь, гитарной струной. Знаешь, бывают такие
толстые басовые струны.
Да. Вот это я как раз отлично знала. По-видимому, человек
обладал хорошей физической силой, чтобы совершить такое. Но Яша заверил меня,
что это совсем и не обязательно. Разговорчивый санитар объяснил им, что жертва
была без сознания, когда струну накинули на шею. Поэтому и давить можно было
сколько угодно, главное, чтобы получился труп.
Убийца именно так и сделал.
— А еще что-нибудь установить удалось? — жадно
спросила я.
— Мелочи всякие, — пожал Лембаум поникшими
плечами. — Если хочешь, то можешь узнать все подробности у Ирочки.
— Спасибо, Яша, — искренне поблагодарила я. —
А Илюша полный идиот, если не принял у тебя такой материал.
— Ты думаешь? — неуверенно спросил Яша.
— Уверена, — бодро отозвалась я, — слово
профессионала.
— Спасибо, Леда. Ты такая хорошая. От тебя хоть доброе
слово услышишь, не то что от других мегер.
— Других? — Я засмеялась. — Значит, я мегера,
а они просто другие мегеры.
— Я хотел сказать — остальных, — сконфузился Яша.
— Остальных… мегер? Ладно, не обращай внимания, это я
просто шучу. Но информацию ты мне дал очень интересную.
И, не дожидаясь, пока Яша еще что-нибудь изречет, я
выбралась из тесной каморки нашего умельца, который сейчас скрывался неизвестно
где.
Пока я разговаривала с Яшей, редакция уже успела наполниться
народом. Кто-то выглядел с утра бодрым и свежим, кто-то хмурым и невыспавшимся.
Промелькнувший Пошехонцев был привычно мят и небрит. Но в общем все выглядели
вполне обычно.
Я здоровалась с коллегами, соображая, сразу мне заарканить
Ирочку или отложить это на потом. Из раздумья меня вывела благоухающая и бодрая
Лилька, которая жить не могла без кофе. Я согласно кивнула, потому что кофе
сейчас мне совсем бы не помешал, помог бы прочистить мозги.
