— Подожди, Гера, — остановил его Павел Николасвич
Сверчков, серьезный мужчина и серьезный автор, который только по ошибке
задержался в нашей газетке. — Пусть Илья Геннадьевич объяснит нам
ситуацию. Про заказчика, конечно, понятно, но нельзя же лизать спонсорскую попу
в ущерб нашей газете. Извините за резкость, конечно.
Все бурно выразили согласие с Павлом Николасвичем, который
никогда ничего зря не говорил.
— Заткнитесь вы! — рявкнул Илюша Пошехонцев,
потеряв всякое терпение. — Хватит уже!
— Мы-то заткнемся, — встрял Миша, — если ты
нам все объяснишь. Причем подробно, всякие туманные выверты и экивоки нас не
устраивают.
— Что я должен вам объяснять? — ощетинился
главный. — Вы и сами все знаете.
— Нет, не все, — продолжал гнуть свое Миша. —
Почему Лилькин материал не прошел? И почему Ирочка зря старалась? И Яша
Лембаум, между прочим, тоже. Сейчас мы знаем, что эта самая Диана крутила шашни
с каким-то музыкантом. А ведь до этого был банкир, однако ту тему ты отмел
сразу и неизвестно по какой причине. Вернее, причину Павел Николасвич очень
точно назвал — вкусная спонсорская попа. Но теперь уже просто деваться некуда,
ведь про Диану с музыкантом все знают. Так почему же и нам об этом не написать?
В рамках приличий, разумеется, мол, так и так. Почему действительно идут такие
запреты?
— Я не обязан вам докладывать обо всех своих
делах. — Пошехонцев еще пытался трепыхаться.
— А нам и не надо обо всем докладывать, — снова
встрял Гера, — нам нужно сделать материал. Я же не говорю, что хорошо бы
измазать эту модель с ног до головы дерьмом, но материал должен пройти. И не
надо возмущаться. Я вообще не понимаю, чего мы спорим. Не доверяете нам, пусть
пишет тот, кто у вас из доверия не вышел.
— Точно, — обрадованно влез Семен Гузько, до этого
скромно молчавший в стороне, что было на него так не похоже. — У нас тут и
специалист по моделям имеется. Как кто? А вот, Леда. Пусть она и пишет. А что
такого? Статьи у нее всегда хорошие, приличные, ничего лишнего. Как вы на это
смотрите, Илья Геннадьевич?
Пошехонцев с сомнением посмотрел на меня, на сотрудников и
на Семена Гузько. Сморщился, но затем неохотно кивнул.
— Хорошо, я согласен, — буркнул он, — только
никаких… ничего… В общем, Леда, вы и сами понимаете.
— Разумеется, — я серьезно кивнула. — Когда я
могу приступить к работе?
— Да хоть сейчас, — главный скривился еще
больше, — но я потом обязательно должен посмотреть ваш материал.
— Обязательно посмотрите, Илья Геннадьевич, — я
усмехнулась. — Можно подумать, что когда-то было иначе.
Больше главный ни с кем разговаривать не стал и прямиком
отправился в свой кабинет.
* * *
Разумеется, это была работа Ирочки, и это она должна была
отправиться вместо меня к Диане. Какая заноза действительно мешает нашему
главному, почему он ведет себя подобным образом? И Павел Николасвич прав, и
Гера Газарян, и Мишка. Все правы, главный поступает вопреки всякой логике. А
вот Гузько… Этот, видимо, просто затаил на меня злобу после того, как я
прошлась на его счет. Но ведь он мог бы и не трогать меня. Ладно, Гузько иногда
следует щелкнуть по носу, а иногда ему не помешает и между ног врезать. Тогда
он, может, придет в себя. Но как бы то ни было, a «North Wind» придется
посетить именно мне.
Я была не самая первая из тех, кто решился навестить модель
и узнать обо всех событиях из первых рук. Диана, как и в случае с банкиром,
держалась спокойно, даже вызывающе. Она согласилась ответить на все вопросы
журналистов, поэтому в одном из залов спешно организовывали что-то вроде
пресс-конференции.
Я предъявила свое удостоверение и быстро просочилась в зал.
Выбрала себе незаметное местечко сбоку и, усевшись, стала прислушиваться.
Вопросы в основном задавали одни и те же. В каких отношениях Диана состояла с
музыкантом? Где она находилась, когда произошло убийство? Как она об этом
узнала? Что она об этом думает? Как она намерена вести себя дальше.
Диана сидела, распрямив плечи, смотрела поверх голов
журналистов и иногда снисходительно улыбалась. Отвечала она спокойно, даже
деловито.
С музыкантом она познакомилась на одной выставке. Они
разговорились, и он предложил ей сняться в его клипе. Она согласилась, потому
что считает такую работу полезной для себя. Ведь это все же некоторое
разнообразие в привычной жизни. Как она узнала об убийстве? Позвонил друг
Алексея и сообщил ей эту страшную новость. Где она в это время находилась?
Разумеется, дома. Живет она одна, но так как самой с квартирой не справиться,
то ей помогает одна женщина-соседка. У той большая семья, поэтому она нередко
остается ночевать у Дианы. А когда произошло убийство, то соседка как раз
ночевала у нее. Она не знает, что об этом думать, так как, возможно, убийство
связано с какими-то разборками между музыкантами.
— Музыканты таким образом не выясняют отношений, —
веско произнесла я, и тут же все повернулись в мою сторону. — Может быть,
вы и не в курсе, Диана, но полагаю, что вы об этом догадываетесь.
— Зачем вы так, Леда? — Диана надула губки, а в
глазах заблестели настоящие слезы. — Вы ведь понимаете, что я ни в чем не
виновата?
— Конечно, — я сухо кивнула, — но не так
давно убили Ивлева, которого вы прекрасно знали, а теперь вот Алексея. Поэтому,
Диана, это не разборки среди музыкантов, а разборки вокруг вас. И, вероятнее
всего, вы прекрасно знаете причину.
— Нет! Я не знаю! Я ничего не знаю! — выкрикивала
она торопливо, а слезы блестящей дорожкой бежали по ее щекам. — Мне
казалось, что это какое-то страшное совпадение.
Тут уже разом заговорили журналисты. Всем хотелось знать,
кто я такая и зачем сюда явилась. Пришлось представляться, объяснять… Мои
вопросы всех заинтересовали. Кое-кто тоже смог сделать некоторые сопоставления.
Но Диана, пока на нее не обращали внимания, пришла немного в себя, перестала
рыдать и снова заняла твердую позицию. Она, дескать, ничего не знает, ни к чему
не причастна.
— Скажите, Диана, — подняла руку невысокая девушка
с заостренным носом и веснушками, густо усыпавшими щеки, — убили двух
человек, которых вы знали. А что, если третьей жертвой будете именно вы? Вам не
страшно?
— Почему я должна стать третьей жертвой? —
медленно произнесла Диана. — Я не имею ни малейшего понятия, за что убили
этих двоих. Видно, их что-то связывало. Но я здесь ни при чем, — добавила
она твердо. — Я буду жить, как жила раньше. Возможно, что теперь мне
придется быть осторожнее. А сейчас простите, — сказала она,
вставая, — мне нужно идти работать, потому что, пока жива, я должна
соблюдать условия контракта.
С этими словами она кивнула всем и вышла из зала. Журналисты
остались переваривать новости. Я подумывала о том, куда бы мне податься, и тут
открылась маленькая дверца, скорее всего, из какого-то подсобного помещения, и
появился маленький невзрачный человечек. Редко можно встретить таких бесцветных
блондинов, но он был именно таким. Не обращая внимания на галдеж и смачный мат,
раздающийся вокруг, он довольно уверенно отправился прямо ко мне и остановился
в двух шагах.
