Книга Смерть в осколках вазы мэбен, страница 79. Автор книги Виктория Платова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Смерть в осколках вазы мэбен»

Cтраница 79

И у них еще хватает наглости себя кем-то мнить. С их уродливыми лицами, безобразными фигурами, нелепыми конечностями. В своей жизни он ненавидел только одну вещь — зеркала. Они были ему отвратительны, так как всегда лгали.

Но у них был еще один порок — они отражали этих мерзких насекомых, заставляя тех поверить, что выглядят они просто отлично. Если бы он стал всемогущим, то уничтожил бы зеркала во всем мире. В нем вспыхивает радость только тогда, когда он видит осыпающиеся осколки. Но уже много-много дней душа его не знала радости.

А люди? Люди сами стали зеркалами. Они ходят и отражаются друг в друге. А потом еще имеют наглость удивляться: «Почему вокруг так много уродов?» Ему иногда до смертной тоски хотелось взять что-нибудь потяжелее и стукнуть по самодовольной роже какого-нибудь господинчика, чтобы увидеть, как голова его треснет, а лицо осыплют осколки. И тогда вспыхнет радость, вспыхнет и заполнит всю его душу, которой уже невыносимо смотреть на уродство мира и так хочется обрести что-то прекрасное.

Обрести, чтобы обращаться к нему в минуты душевной муки, когда ее, душу, наполняет темень. О, эта темень страшна, она не имеет ничего общего с обычной бессолнечной темнотой. В темноте бывает какой-то просвет, а эта пожирает все, надвигается и затопляет разум. И приходится барахтаться в этой смертной гиблой трясине, из которой нет спасения.

Теперь он научился чувствовать ее приближение. Чувствовать и усилием воли отодвигать подальше. Но он знает, что она рядом и может нахлынуть в любой момент. А после нее он становится другим. Меняется, как бы переходит в иную фазу. И мир тоже меняется, становится еще омерзительнее. Словно из одного грязного, мусорного мира попадаешь в другой, еще более гадкий.

Он помотал головой. Это помогает. Он давно не ширялся, но мозг не забыл эти ощущения. Мозг как бездонный колодец, в котором столько всего хранится. Он знает, что скоро мир начнет меняться, но пока все в норме. И он сможет еще немного посмотреть на тупые, самодовольные лица этой ползучей нечисти. Пусть стрекочут, пусть охорашиваются, расправляя крылышки и почесывая брюшки. Их лица одно омерзительнее другого, и он впитывает эту мерзость, чтобы однажды изрыгнуть ее из себя и очиститься.

А вот человеческое лицо. Странно, что она делает среди этих насекомых? Какие внимательные серые глаза! И какие глубокие! И чистые, как вода карельских озер, куда еще не успели добраться люди. Чистая и глубокая вода, такая холодная, что даст успокоение любой истерзанной душе…

Старый рокер медленно поднялся. Он смотрел прямо на меня, и появилось ощущение, что он заглядывает мне в душу, пытаясь что-то понять. Его взгляд давил своей тяжестью, но я не могла избавиться от мысли, что он сейчас далеко. Он вышел из-за столика и пошел прямо ко мне. Внутри все сжалось, сейчас он заговорит. Но Старый рокер прошел мимо, словно не видя ничего вокруг. Я перевела дыхание, и он обернулся.

— Ты зря появилась здесь, тебе тут не место.

И все. Через минуту его уже не было в баре. А до меня наконец дошло. Старый рокер не был пьян, и его слова не были бессмысленны. Он просто находился в другом мире, видно, доза была большой, и наркотик уже начал действовать. Старый рокер был в состоянии вольного полета. Он понятия не имеет, кто я, и никогда меня не вспомнит. Жаль. Я не рискнула заговорить, но в таком состоянии любой разговор с ним бесполезен.

Молодая команда что-то весело наяривала на своем пятачке, народу прибывало, а я все думала о Старом рокере. Было отчего-то страшно, словно я заглянула в запретную зону. Пожалуй, больше мне здесь делать нечего, пора отправляться домой.

Но домой я не поехала из какого-то странного упрямства.

Вино, что ли, подействовало? Да ведь я и выпила всего ничего. Но я рассудила, что если Герт и появился, то пусть сам теперь подождет. А я отправлюсь прямо к Карчинскому. И ничего он мне не сделает. Вот только пусть попробует поднять на меня руку! Узнает быстро, где раки зимуют! Подумаешь, возомнил себя невесть кем! Художник, тоже мне. Я сама видела в корейском ресторане картины, и они совсем не хуже, чем у него. Только за его мазню отваливают немыслимые бабки, а эти только радуют публику. Понятно, какие из них ценнее.

По мне, то, что приобретают коллекционеры, потеряно для людей навсегда. В музее — другое дело. В музей каждый может прийти, чтобы насладиться искусством. А я тоже хороша! У самой дома висит картина Карчинского. Выходит, я тоже запрятала ее в свой мирок и скрываю от людей. Но ведь я легко могу отнести ее в редакцию, пусть все смотрят. А что? Как еще моим замотанным сверх всякой меры коллегам приобщаться к высокому искусству? Вот и пусть понемногу приобщаются…

Воинственный энтузиазм переполнял меня, когда я выруливала от «Амальгамы», но за время пути немного поутих. Я все же решила наведаться в мастерскую Карчинского, но действовать осмотрительно и осторожно.

Так. Окна темные, и, похоже, там никого нет. Но это может быть и обманчиво. Вдруг он сидит и нарочно не зажигает свет? Или вообще отсутствует. Но ведь он может в любой момент вернуться, поэтому стоит пока посидеть здесь и подождать. Жаль, сигарет осталось маловато, но ничего, потерплю. Я покрутила ручку приемника, нашла «Русское радио», сделала потише, устроилась поудобнее на сиденье и приготовилась ждать.

Дворик жил обычной вечерней жизнью. Подъезжали машины, проходили люди, торопясь по домам. Стайка подростков выпорхнула из подъезда и отправилась на поиски вечерних развлечений. Две женщины остановились совсем недалеко от меня посудачить. Одну из них, остроносенькую дворничиху, я узнала. Она, захлебываясь от восторга, рассказывала своей знакомой последние новости о каком-то Витьке, который спьяну перепутал дома и колотился среди ночи в чужую дверь.

Эпопея незадачливого Витька расписывалась в столь красочных подробностях, что меня это окончательно достало. Я решила покинуть уютную машину и направиться на поиски ближайшего киоска, где продавались сигареты, но тут бабы вспомнили про какой-то сериал и поспешили распрощаться. Я с облегчением вздохнула. Выбираться на холод и сырость из уютной машины не очень-то и хотелось. Я снова покрутила ручку приемника, послушала городские новости, прогноз погоды, вернулась на музыкальную волну и стала ждать дальше.

Очнулась я внезапно, словно кто-то меня толкнул. Вокруг было тихо, лишь едва шелестел мелкий дождик. Все тело затекло. Я попробовала пошевелиться и взглянула на часы. Без пяти два. Не слабо! Окна в мастерской художника по-прежнему были темными. Ладно, он, допустим, там и не появлялся, но, может быть, он прошел незаметно, пока я дремала. Вот так номер! Я сижу его караулю, а сама заснула. Ну теперь-то точно здесь больше делать нечего, пора возвращаться домой.

Я уже хотела включить зажигание, но рука моя замерла в воздухе, потому что за домом остановилась машина. Через пару минут показалась фигура человека. Он осторожно приблизился к двери, огляделся и скрылся внутри здания.

Так, похоже, не одна я интересуюсь художником. Но ведь я уже видела вчера, как к нему кто-то поднимался. Зачем же понадобилось приходить еще раз? А вот тут я могла фантазировать сколько угодно, допуская, что он там вчера забыл свою шляпу или это вообще другой человек.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация