— И где он теперь? — Иванов с интересом смотрел на
меня. — Где его можно найти?
— Не знаю. — Я пожала плечами. — Лет семь
назад он отправился в Сибирь, то ли в монастырь какой-то, то ли просто так. Я о
нем с тех пор больше ничего не слышала.
— Жаль, — произнес художник. — Вот с этим
человеком я бы поспорил. А что касается вас, то вы, к сожалению, ничего так и
не поняли. Но я не буду просвещать вас, просто не хочу. Уходите лучше. Мне надо
подумать, а потом, возможно, мы встретимся снова.
Я не заставила себя упрашивать и бросилась к двери. Щелкнул
замок, захлопнулась за мной дверь, а я сделала два шага и опустилась на
ступеньки. Ноги не держали. За что? За что мне выпало все это? Не успеешь от
одной напасти избавиться, как другая спешит навалиться. В высшей степени
странный человек этот Иванов. Вдруг он не совсем нормальный? В любом случае
можно считать, что мне повезло.
Я пыталась прийти в себя, но на душе было муторно. Я кое-как
поднялась и заковыляла прочь из странного дома. Выйдя из подъезда, огляделась.
Черт, куда же меня занесло? И как бы это узнать? Подумают еще, что пьяная или
сумасшедшая. Так, надо попробовать расспросить дорогу до центра, а там уже
сориентируюсь. Нет, постой. Как же я не догадалась! Надо было сразу посмотреть
на эту махину. И спрашивать ничего не нужно. Я ведь на Гражданке. Тьфу, вот
ведь занесло! Это сколько же мне до дома пилить! Так ведь и не до дома. Моя
машина стоит возле мастерской Карчинского, а это значит, придется делать еще
один крюк. Ладно, нечего жаловаться, сама виновата.
Я прокляла все на свете, пока добралась до мастерской. Не
иначе черт меня дернул, когда я вчера решила сюда ехать. Сидела бы себе дома.
После разговора с Ивановым у меня остался неприятный осадок, будто я упустила
что-то важное, возможно, неверно толковала его действия. Ведь зачем-то он меня
похитил? Он будто бы что-то пытался сказать, но потом передумал. Ах, ладно,
сейчас мне не до этого.
У мастерской было людно, толпился народ, переговаривались
возбужденные женщины, стоял милицейский «газик». Я хотела милицию вызвать, но
ведь не успела. Выходит, это сделал кто-то другой.
Я подошла к женщинам и стала прислушиваться. Заправляла всем
уже известная мне дворничиха. Видимо, она могла без устали повторять одно и то
же для каждого нового человека. Она покосилась на меня, чем я не замедлила
воспользоваться.
— Здравствуйте, — я протиснулась к ней. — Вы
меня не помните? Я журналистка из газеты, мы в прошлый раз с вами долго
беседовали.
Дворничиха попыталась сосредоточиться, чтобы вспомнить
«журналистку», но ничего из ее потуг не вышло, и она махнула рукой:
— Не обессудь.
— Неважно. А я ведь опять к вам за новостями.
Глаза у нее тут же загорелись, и она вцепилась в меня
мертвой хваткой.
— А новости-то у нас какие-е, — заголосила
она. — Владимира-то Ивановича убиили!
— Как убили? — Я постаралась, чтобы удивление
выглядело убедительным. — Кто? Когда?
— Да кто же знает их, супостатов, убили, и все. Нет,
постой-ка, я тебе сейчас обскажу, как все было. Я ведь утром вышла на работу, а
тут пьяный какой-то мотыляется. Увидел меня и сразу ко мне. Там, мол, мужик
голый валяется. Я не поверила, а он вцепился в меня и тянет за собой. В проулок
за нашим двором приволок, а он там и валяется в кустах. Я сначала, грешным
делом, подумала, что тоже пьянчужка какой-то. Пропился весь, до дому не дошел,
или бомж какой. А он весь избитый-преизбитый. Но я присмотрелась потом, а это
наш Владимир Иванович. Ну я сразу побежала в милицию звонить, они приехали, его
забрали, квартиру опечатали. Вот так все и было.
Я не нашлась, что ей сказать. Ведь если бы мне вчера удалось
дозвониться в милицию, то Карчинский был бы жив. Вне всякого сомнения. Это ведь
поработал парень из Москвы, который говорил с восточным акцентом. Человек,
которого послал Пак. Я знаю, что большинство предпочтет с ментами не
связываться, но человека убили, мне нужно объяснить им ситуацию, отдать письмо
и пленку. Пусть разбираются, пусть найдут убийцу.
Пока мой порыв не угас, я поблагодарила дворничиху и
отправилась к зданию. Тут же навстречу выскочил совсем молодой человек.
— Сюда нельзя, гражданочка.
— Я по поводу убийства Карчинского. У меня есть
некоторые сведения.
— Минутку. — Он заинтересованно посмотрел на
меня. — Я сейчас. — И чуть не бегом скрылся в здании.
Теперь я начала сомневаться, правильно ли я поступаю. Но по
ступенькам уже кто-то спускался.
— Вот, Константин Сергеевич, — говорил возбужденно
молодой человек, — сама пришла.
— Капитан Воронцов, — представился опер. Я замерла
на месте. Капитан Воронцов. Фантастика! Это ведь тот самый Костя, который
постоянно находился при Карчинском, его помощник. Хорош гусь! Шефа-то его
ухлопали, а он в это время неизвестно где находился. А теперь является, да еще
и в форме сотрудника милиции. Нет, у меня просто дар вляпываться в неприятные
истории. Капитан Воронцов. Константин Сергеевич. Стоп! Я смотрела на капитана и
произнесла первое, что мне пришло в голову:
— Вы сын дяди Сережи, правильно?
— А вы Лидия Стародубцева? — ответил он мне в
тон. — Нам нужно побеседовать. Пройдемте со мной.
Я сдалась, спорить было бесполезно. Я пыталась собрать в
кучу разрозненные впечатления, но они рассыпались разноцветными осколками.
Интересно, сколько еще сюрпризов меня ожидает? Вообще-то с меня уже хватит. Я
этими сюрпризами сыта по горло. Сидела бы себе спокойно в редакции, писала бы
про разных старушек, у которых вдруг открывается тяга к творчеству. А ведь
какие персонажи были у меня раньше… Какие чудесные чистые люди! Душой чистые…
Но стоило мне послушать нашего главного, пойти против себя, связаться с этой…
моделью, как все пошло наперекосяк, словно свыше кто-то определил, что простого
и легкого пути у меня в жизни уже не будет. А останутся только препятствия да
разные поганые сюрпризы.
Так оно и вышло. За это время я успела столько всякой
гадости узнать, что мне на десять лет вперед хватит. Довольно! Расскажу сейчас
Воронцову все как есть, это его работа, пусть разбирается. Воронцову… Но он-то
знает, где дядя Сережа. Интересно, а почему тот никогда не рассказывал о своем
сыне? О старшем говорил, а про Костю даже и не заикался. Нет! Я не права. Он о
нем упоминал, когда рассказывал о смерти старшего сына.
— Приехали, — сказал шофер, останавливаясь перед
отделением милиции.
Я вылезла из «газика».
— Прошу, — Воронцов указал на дверь. —
Заходите, не бойтесь.
— А я не боюсь, — ответила я, действительно
оставаясь совершенно спокойной. — Мне бояться нечего.
Он взглянул на меня, но промолчал. Мы прошли мимо дежурного,
который козырнул капитану, затем по длинному коридору со множеством дверей,
поднялись на второй этаж и оказались в маленьком закутке с тремя дверями.
Воронцов распахнул передо мной одну из них, я немного помедлила и шагнула
внутрь.
