Он шагнул ко мне, размахивая зажатой в кулаке струной. Я
отступала от него, не в силах отвести взгляда от этого страшного лица.
Споткнувшись, задела о край журнального столика. Стоявшая на нем ваза качнулась
и покатилась к краю. Я попробовала ее задержать, но лишь коснулась кончиками
пальцев. Ваза вдребезги разлетелась на полу. А в дверь лихорадочно звонили и
стучали. Старый рокер смотрел на осколки невидящим взглядом, потом медленно
поднял голову.
Я отступила еще на шаг и прижалась спиной к стене. Через
секунду его крепкие руки сдавили меня. Перед глазами замелькали черные точки, и
я провалилась в пустоту.
* * *
Я медленно открыла глаза, но зажмурилась от нестерпимо
яркого света. Успела заметить рядом пустую казенную койку и капельницу над ней.
Значит, я в больнице. Попробовала снова посмотреть и увидела склонившегося надо
мной Герта.
— Как ты, малышка? — заботливо спросил он.
— Нормально, — ответила я и попыталась привстать.
— Лежи, тебе нужно отдохнуть.
— А Старый рокер? — спросила я, откидываясь на
подушку.
— Умер. В больнице. Врачи пытались его спасти, но куда
там. Он так конкретно ширнулся…
— Золотая доза, — проговорила я.
— Точно, — он кивнул. — Так раньше говорили.
— Зачем, Герт? — Я прижала сжатый кулак к губам,
чтобы не видно было, как они дрожат. — Зачем он это сделал?
— Долгая история. На мой взгляд, он просто
ненормальный, к тому же ожесточенный жаждой наживы. Охотился за вазой, зная о
ценности ее начинки. Мне Костик обо всем этом рассказал, но тебе сейчас
наверняка будет непонятно…
Я рассеянно прервала его:
— Невероятно. Он ведь ко мне пришел…
— Ничего удивительного, он давно за тобой следил. На
кладбище, помнишь? Неизвестный, который тебя сзади ударил…
— Старый рокер.
— Да, — Герт кивнул и отвернулся. — Никогда
не прощу себе, что оставил тебя одну. Мы ведь шли по его следу. Еще немного, и
смогли бы его настичь. Но он оказался очень хитрым. Нам все-таки удалось успеть
в самый последний момент. Он даже не пытался скрыться, понял, что это конец. Но
если бы с тобой что-то случилось…
— А что с Дианой?
— Он убил ее. Воронцов до сих пор не может понять, как
ты догадалась. Они ведь искали его везде, а потом его осенило. Да вот только
поздно. Когда приехали к ней, труп был еще теплый. И вазу он разбил. Осколки
прямо возле Дианиной головы лежали. А знаешь, что было в вазе?
— Свитки, — ответила я.
— Правильно. — Герт подошел ко мне. — А ведь
мы договорились, что теперь между нами нет никаких тайн. Давай колись, откуда
ты это знаешь?
— От Воронцова, откуда же еще. Он же сказал, что в
пропавшей вазе переправляли свитки. Диана мне говорила, что получила то, что
хотела, а значит, получила она именно корейскую вазу.
— Соображаешь, — хмыкнул Герт, — значит, в
себя пришла. Ну ничего, скоро поедем домой. Все-таки, какой же я кретин…
— Не надо, Герт, ты не виноват. Ивлева, Алексея и
художника тоже он убил?
— А ты думала… Старый рокер быстро понял, что ценные свитки
хранятся только лишь в одной вазе мэбен. Дальше шло как у Ильфа и Петрова: он
пытался отыскать ту самую вазу и ошибочно выходил на людей, у которых были
другие экземпляры мэбен. Он убил Ивлева, так как полагал, что тот владеет
нужной вазой, потом стал охотиться за Алексеем. Парню не повезло: он во что бы
то ни стало решил добыть вазу для Дианы и сделать ей подарок. Самое ужасное,
что ему действительно удалось украсть тот самый экземпляр мэбен, но к моменту
смерти он, успел передать его Диане. Таким образом он предопределил и ее
смерть.
— А зачем Старый рокер убил Карчинского?
— По той же самой причине: думал, что ваза со свитками
находится у него. Об алмазах он скорее всего не знал.
— А как он вообще узнал о том, чем начинена одна из ваз
мэбен?
— Старый рокер всегда воспринимал чужое благополучие
как личное оскорбление. Менты нашли его дневник, в котором он записывал
некоторые свои мысли и наблюдения. Так вот, оказывается, он уже давно стал
наблюдать за Карчинским, следить за его творческими успехами. Каким-то образом
он вычислил, что значительное богатство художника происходит не только от его
таланта, но и еще от чего-то. Знаешь, у всех психов очень живой и острый ум,
вот и Старый рокер не исключение. Возможно, ему удалось подслушать какой-то
разговор Карчинского, или же он стал свидетелем его действий, в результате чего
он узнал тайну мэбен и с тех пор стал контролировать каждый шаг Карчинского.
— Держу пари, что в той вазе, которую Старый рокер
случайно оставил на лавочке, были алмазы. Герт, мне так это все надоело. В
смысле здесь. Я хочу домой.
— Лежи! — Он замахал руками. — Хватит с тебя
стрессов.
* * *
В больнице меня продержали еще пару дней, но затем выписали.
Я взяла неделю за свой счет и решила отлежаться дома. Затем подумала немного и
ушла в очередной отпуск. Меня навещали сотрудники нашей редакции, рассказывая о
происходящих на глазах переменах.
Во-первых, Пошехонцев все-таки покинул кресло главного
редактора и исчез в неизвестном направлении. Во-вторых, Ирочка Кривцова ушла
работать на телевидение, а Семен Гузько подался на вольные хлеба. Главным
редактором стала Тамара Сергеевна, чем все, в общем-то, были довольны.
В-третьих, вернулась Лилька, которая чувствовала себя в родной редакции как
рыба в воде.
Осталось только добавить, что я за время своего отпуска
пришла в себя и написала статью «Смерть в осколках вазы мэбен». Тамара
Сергеевна приняла статью без возражений. Кое-кто ее кое-где прочитал, и я
получила предложение от журнала «Для женщин» и приняла его. Приняла я и другое
предложение. Неделю назад мы с Гертом узаконили свои отношения.
И самое главное, что меня навестил человек, которого я была
очень рада видеть. Дядя Сережа Воронцов, немного смущаясь и кашляя в кулак,
появился вчера и преподнес мне небольшой сувенир. Я и сейчас смотрю на маленький,
искусно вырезанный кораблик с гордо развернутыми парусами. На корме надпись:
«Леда», так как бывший морской волк назвал его моим именем. По крайней мере,
этот кораблик будет напоминать мне о всем хорошем, что было в жизни и что
нельзя разбить вдребезги, подобно вазе мэбен.
