– Получается так, – пожал плечами Андрей. – Саша Карелин с группой продолжают работать над новым штаммом, но это процесс длительный, и ответы появятся еще не скоро, а вот времени-то у нас как раз и нет!
– Кто бы мог подумать, что в наше время грипп может привести к таким последствиям! Слушай, а ты не думаешь, что это могла быть диверсия?
– В смысле?
– Помнишь, лет десять назад были вспышки сибирской язвы?
– Насколько я помню, эпидемии так и не возникло – всего несколько случаев, да и штамм известный, не измененный, поэтому ситуацию «купировали» в зародыше. Кроме того, у меня осталось впечатление, что эту, как ты говоришь, «диверсию» инициировала «Глобофарма», чтобы в очередной раз расширить рынок сбыта. Именно так можно объяснить то, что вирус не пошел дальше.
– И все-таки я бы проверил, – упрямо возразил майор. – Где больше всего смертных случаев?
– Да по всему городу… Но почему-то в больнице, где работает Агния Смольская, их уже за двадцать пять!
– Кстати, как она там?
– Агния-то? Да нормально, насколько я знаю – мы не виделись со времени совещания.
Неожиданно просунувшаяся в дверной проем головка медсестры в белоснежной косынке возвестила:
– Андрей Эдуардович, вас ждут в третьей операционной!
– Сейчас иду, – ответил Андрей. – Извини, Артем Иванович, труба зовет!
– Понимаю – не тупой, – вздохнул майор, поднимаясь со стула. – Держи меня в курсе, лады? Меня, конечно, никакой вирус не берет – ни разу не болел с тех пор, как школу окончил, но все-таки…
– И ты не пропадай – интересно же, чем эта бодяга с Карминым закончится!
* * *
Я с беспокойством ерзала на стуле, глядя, как Саша Карелин просматривает результаты моего анализа крови. К горлу подступал кашель, но я изо всех сил старалась сдерживаться. Черт, кого я пытаюсь обмануть?
– Ну, это не «испанка», – заговорил наконец молодой человек. – Это хорошая новость.
– А какая плохая? – с тревогой спросила я.
– Пока оснований для паники нет, но вам лучше всего сейчас лечь в стационар.
– Значит, я все же больна!
– Погодите дрейфить, Агния Кирилловна! – приказал вирусолог, предупреждающе ткнув пальцем в мою сторону. – Положим вас в отдельную палату – ваш главврач возражать не станет.
– Откуда же отдельная палата, Шурик? Койки-то все заняты…
– Изыщем возможности! – оборвал он меня. – Вы от гриппа не прививались, и это играет нам на руку, так как ваш иммунитет может полностью сосредоточиться на искомом вирусе. Кроме того, мы вовремя спохватились… хотя, честно говоря, могли бы и раньше побеспокоиться, Агния Кирилловна, – стыдно, доктор, что вы так долго тянули, хотя симптомы проявились уже несколько дней назад! Ну, ничего, ничего, все будет хорошо.
– Как-то неуверенно ты это сказал, – проговорила я, внимательно глядя на молодого вирусолога. Он отвел глаза и снова уткнулся в результаты анализов.
– Напрасно вы так! – пробубнил он. – Мы вполне можем не допустить развития пневмонии, а это – самое главное. В новом корпусе вашей больницы как раз переоборудовали еще несколько палат…
– Послушай, Шурик, я не хочу отнимать площадь у других пациентов!
– А вы и не отнимаете площадь, – возразил Карелин. – Вы служите науке, во как!
– Ты намерен сделать из меня подопытную крысу?
– Вы что-то имеете против грызунов?
– Да нет…
– Агния Кирилловна, вы понимаете, что даете нам уникальный шанс исследовать вирус в самом зачаточном состоянии – in statu nascendi, так сказать? К сожалению, до сих пор мы получали уже глубоко больных пациентов, которым ничем не могли помочь, а вы… Короче, звоните сейчас домой – пусть вам принесут все необходимое.
– Но я могу сама…
– Не можете! – перебил Карелин. – Звоните.
Я послушно сняла трубку и позвонила Шилову. Была суббота, и он занимался йогой со своей группой. Быстро объяснив, в чем дело, и не слушая его встревоженных вопросов, я дала отбой и, повернувшись к Александру, спросила:
– Скажи мне только одно, Шурик: сколько человек из тех, что получили неизвестный штамм, выздоровели?
– У нас недостаточно сведений, чтобы об этом судить, – уклончиво ответил он. – Если бы мы знали, сколько человек заболели именно этим видом гриппа… Давайте не будем строить предположений, о’кей?
– Facile omnes, cum valemus, recta consilia aegrotis damus
[10]
, – буркнула я, поднимаясь со стула с чувством, что к моим ногам привязаны пудовые гири.
– Что вы сказали? – удивился Александр, но я не сочла нужным повторять этому любителю афоризмов свою реплику. Не дождавшись ответа, он тоже встал.
– Я сам вас отвезу. Как вы относитесь к мотоциклам, Агния Кирилловна?
– Как к основным поставщикам органов для трансплантации.
– В том состоянии здоровья, в котором вы находитесь сейчас, ваши органы непригодны для пересадки, – «успокоил» меня Карелин. Его «деликатность» поражала воображение, но у меня не было настроения учить парня жизни: я и в самом деле находилась не в том состоянии – ни морально, ни физически.
* * *
Карпухин не ждал ничего нового от визита к Шариповой, однако он превзошел все ожидания. Правда, поначалу Шарипова вела себя не слишком любезно. Но стоило ему упомянуть о завещании Кармина, как женщина изменилась в лице.
– У профессора… был ребенок?!
– А почему вы так удивляетесь? Ведь, насколько я понимаю, Кармин любил женщин, да и они ему редко отказывали.
– Да, но – ребенок…
Шарипова помрачнела. Интересно, любовь к профессору улетучилась с годами или она сохранила ее до самой смерти предмета своего обожания? Если правда второе, то, должно быть, трудно осознавать, что даже на закате жизни Кармин так и не обратил внимания на ту, которая оставалась ему верным другом и соратником на протяжении всего этого времени!
– Какой удар для Маргариты! – пробормотала Шарипова.
– Удар? Думаете, ей не понравится, что частичка ее брата осталась на этом свете?
– Ой, да вы уверены, что ребенок от Якова Борисовича?
– Яна Ерошкина провела генетическую экспертизу по требованию профессора, – невозмутимо ответил майор. – Как раз вчера я навестил ее в квартире, завещанной Карминым.
– Да что вы говорите…
– Бросьте, Валентина Шакировна, вы же это знали! – поморщился Карпухин, словно ему неприятно было выводить женщину на чистую воду, но другого выхода он не видел.
– Я?!
